Такими странными кажутся с течением времени самые простые, элементарные когда-то словосочетания… сейчас вы прочтёте стихотворения, за которые заплачено дорогой ценой.
Нет-нет, Ян Ильич Таксюр, поэт, публицист, молитвенник за Святую Русь жив. После того, как его посадили в тюрьму на Украине по обвинению в государственной измене, был найден способ обменять его и доставить в Россию.
После освобождения поэт самого грозного и дальнобойного своего оружия не сложил. Перед вами – стихотворения, написанные Яном Ильичом по мотивам произошедшего с ним в 2022-2023-х гг., и помните о цене: её мало что может превзойти. Это стихотворения человека не только посаженного и только чудом избавленного от смерти, но до последней возможности сражавшегося и продолжающего сражаться и за единство двух народов, и за древний уклад Православия – Московский Патриархат и Украинскую Православную Церковь как его органическую часть
Сергей Арутюнов
ДОРОГА В СУД
Езда в автозаке –
Как в клетке зверёк.
Начертаны знаки –
Статья или срок.
А в боксе морозном
Видны тут и там
Рисунок скабрёзный,
Проклятья ментам.
Искусство убого.
Но вот на стене
"За всё слава Богу!"
Является мне.
Неведомый брат мой!
Дрожала рука?
Тиши благодатной
Не знаю пока.
И маюсь, и трушу...
Хранит голова,
Но в бедную душу
Не входят слова.
И шепчет шершаво,
Хоть дух мой поник,
«За всё Богу слава»
Засохший язык.
КАМЕРНАЯ БАЛЛАДА
Презрев Европу и «безвизы»,
Хвалу, позор,
В высоком небе голубь сизый
Летел в СИЗО.
Стряхнув остаток звёздной пыли,
В родном краю
Нёс голубок на лёгких крыльях
Свою статью.
Не крал, не резал тёмной ночью,
Не делал зла.
А вот статья у голубочка
Ох, тяжела…
– Скажи, мол, каюсь, впредь не буду
Перед судом.
Примеришь, голубь, плащ Иуды –
Увидишь дом.
Следак, то ласковый, то бравый:
– Вам бы врача.
Только выглядывал лукавый
Из-за плеча.
Но голубь сизый, грусть изведав,
Глядел в окно.
Что ждёт Господь его за небом,
Он знал давно.
И страх бесчестья и могилы
Сменял покой.
Помилуй, Господи, помилуй,
Спаситель мой.
ТЮРЕМНОЕ УТРО
Среди криков, унылого мата
И биенья усталых сердец
Озираюсь вокруг виновато:
Наказанье? А, может, венец?
Впрочем, Господи, кто я, куда мне
С малодушной и робкой судьбой?
Мне бы дом свой построить на камне,
И чтоб камень был, Боже, Тобой.
Мне бы жить не тревожась, иначе,
Без дрожанья в бескровной губе.
День прожить помоги, Жизнодавче,
В твёрдой вере, в Воскресшем Тебе.
ПЛАЧ МАЛОЙ РУСИ
В Купель Днепра подмешан вкус полыни,
Живём в бреду, то злобясь, то скорбя.
Прости, Господь, что ложь об Украине
Мы возлюбили больше, чем Тебя.
Прости за то, что Твой закон нарушив,
Внесли в алтарь трезубец золотой
И поклонились, оскверняя души,
И брат нам враг, а людоед – святой.
Прости за то, что вишню возле дома
И огород, и поле, и страну
Мы отдали хозяевам Содома,
Повеселив их князя – сатану.
И вот бредём, слепые среди срама,
Поправшие крещальный свой обет.
И руку тянем со ступени храма:
«Верни нам свет! Открой нам, Боже, свет!»
Царицу Неба видя сердцем, тайно,
Вопим с мольбой, не размыкая ртов:
– Помилуй Твою бедную Украйну,
Над Русью Малой разверни Покров!
И Матерь Божья тихо просит Сына
Простить, безумных и убогих, нас.
И слышим глас: – Да будут вновь едины.
И пелена спадает с наших глаз.
И брат нам брат, ни зависти, ни мщенья,
Одна земля и речь, небосвод.
И Днепр чист. Чиста Купель Крещенья.
И Русь Святая свет чудесный льёт.
ПОВЕСТЬ О ДВУХ ИВАНАХ
На войне, перед закатом,
Где Луганский край,
Умирают два солдата.
И не виден рай.
У обоих кровь из раны,
На очах туман.
Одного зовут Иваном
И другой Иван.
Первый хочет в Киев, к маме,
А другому в Тверь.
Довелось им стать врагами,
Только что ж теперь...
Смерть близка, уходят силы,
Боль накрыла их.
И готово стать могилой
Поле для двоих.
Вдруг один, скорбя смертельно,
Застонал в тоске
И, достав свой крест нательный,
Слабо сжал в руке.
А другой, поднявшись малость,
Приоткрыл глаза,
И кольнула сердце жалость.
«Гос-по-ди...» сказал.
И на миг светлеют лица,
Общий вздох, как всхлип.
Ваня Ване дал напиться,
А в ответ: "Спасиб..."
И Спаситель, не в награду,
Ради общих слёз,
Стал пред ними близко, рядом.
Сам Господь. Христос.
И пришёл покой, а муки
Отпустили плоть.
Душу первого на руки
Взял к Себе Господь.
И душа затрепетала
Радостью небес.
Тихим светом небывалым
Осветился лес.
А от леса шла дорога,
И солдат второй
Увидал, идёт подмога.
И попал домой.
С той поры без зла, недуга,
С чистого листа
Молят Вани друг за друга
Господа Христа.
В Белой, Малой и Великой
На Руси Святой
Спор идёт многоязыкий,
В чём секрет простой.
Мира, хлеба взять нам где бы?
Плач стоит в Сети.
Нет, чтоб вместе глянуть в небо
И сказать: «Прости».
Позабыв обман, понять нам
Наступает срок:
Мы один народ и братья,
А Отец наш Бог.
ПОМАЗАННЫЕ РАСКОЛОМ
В окно стучал днепровский ветер.
Томили душу стыд и страх.
Молился в келье на рассвете
Малороссийский иерарх.
– Тревог от мира тяжко бремя,
Клокочет зло в родном краю.
Как выжить, Боже, в это время
И Церковь сохранить Твою?
Благим намереньем водимы,
Молчим пред вражеским лицом.
Не называем господином
Того, кто был всегда отцом.
Святую Русь не славим хором
И рвём молитвенную нить.
А тут ещё велят в притворах
Портрет Бандеры укрепить...
И был ответ: – Оставь старанья.
К вам, преступившие межу,
И в ваши робкие собранья
С недавних пор не прихожу.
РУССКИЙ КИЕВ
Не святы мы и, в общем, не такие…
За то попали в гнусный переплёт.
Но знаешь, брат, есть прежний русский Киев,
Он жив ещё, он молится и ждёт.
Ему кричат, мол, братьям ты не нужен,
И вслед плюёт, оскалясь, укрохам.
А он встаёт, оболган, безоружен,
Лицо умоет и шагает в храм.
И, шапку сняв, там ставит молча свечи,
Пока ломает двери стая псов.
Сейчас ворвутся, чтобы гнать, калечить,
Но Киев русский умереть готов.
За что? За эти старые иконки,
За радость ту, что в сердце разлита,
За День Победы, голос в хоре звонкий,
А в сущности, за Господа Христа.
Святых Печерских о защите просит
Поруганный, но вечный Киев-град:
— Услышьте нас, Антоний, Феодосий!
И ты услышь, российский брат-солдат.
Не верь, солдат, продажным подпевалам,
Что здесь царит эсэсовская гнусь.
Да, мы в плену, но в киевских кварталах
Невидимо живёт Святая Русь.
Приди! Очищен от бесовской мути,
Восстанет город, Господом храним.
Вернутся Чкалов, Пушкин и Ватутин,
Воскреснет Русский Иерусалим.
Наш путь непрост, но места нет для грусти:
Единый Бог, и мы — один народ.
И не был Киев никогда нерусским,
Он верой жив, он молится и ждёт.
