---

Умение возвращать долг дарованной свыше жизни словом и делом, создавать сердечные стихотворения без надуми и фальши присущи для Карины Сейдаметовой всегда и везде. Она как будто пребывает в непрерывном диалоге с Богом, сама с собой, окружающим миром, неустанно хранит родовые и исторические предания и тайны, способна перевоплощаться в богомолку и молодицу, царевну и казачку, в лунный и солнечный свет… В ней уживаются вместе и аскеза, и дух многообразия, который издревле характерен для каждого из нас, и поэтому любим нами…

Александр ОРЛОВ

* * *

Белый сокол, черный ворон —
Два исчадия войны.
Кто нам друг и кто нам ворог? —
Упросившим тишины.

Даль туманистую снежит.
Полночи и полдня взвесь
Равно нам: что жить, что — не жить,
Провиденье не отвесть!

В светлой жизни, мрачной смерти —
У людей хватает ран…
Вона, как крылами вертят,
Смерьте гнев, гордыню смерьте,
Белый сокол, черный вран!

Чтоб в бою и на гуляньи,
Побеждая непокой
Тьмы грешений — покаяньем,
За терпенье — воздаянием
Брезжил свет в душе людской!

* * *

Уходит богомолкою в скиты,
Приходит городскою молодицей…
И сводит разведенные мосты,
И под мостами реками змеится.

Неразделима с грешницей-судьбой,
Влекомая непогрешимо дальше —
Срывать мосты и предъявлять собой
Поэзию без надуми и фальши!

Сумей еще, попробуй удержись
От дерзкого лихого ветродуя!..
Она зовется полнокровно: жизнь —
Ты просто возлюби ее такую!

* * *

То тюркская, то скифская царевна…
Две крови древних напитали вены,
Сражаются, вращая жизни ось,
В них страсть и нежность, доброта и злость.

Две стороны одной луны мерцают.
И я за обе, как могу, молюсь…
Когда клянут друг друга Золотая
Орда-беда и грусть-Святая Русь.

Наследье предков — роковая мета!..
Не потому ль характер мой суров?
В нем царствует татарин Сейдаметов
И властвует казак — Пономарев?

Правители судьбы моей строптивой,
Два рода: кочевой и боевой —
Кресало и кремень, а я — огниво
Фамильной жгучей связи родовой…

СОН-ТРАВА

Близко к сердцу ретивому! Ближе – не принимай:
Вертопраховы правды, речей леденистый наст
Промелькнут по весне, убежав из апреля в май,
Прорастёт сон-трава через почву и через нас.

Чернозём пробивая велением высших сил,
Нам неведомых до холодов затяжных остуд,
...Небесами, наверно, что Бог на руках носил,
Были эти цветы, а теперь на земле растут.

Из-под снега, что землю нагую собой укрыл,
Выйдя к солнцу на свет из погибельнейших тенёт,
Сон-трава лепестками похожа на росчерк крыл
Серафимовски хрупких – в поклон до земли согнёт!

И, немолчны, услышишь пророческие слова:
«Не грусти ... Отпусти... Жить позволь и сама живи».
...Сон-трава прорастает, всегда и во всём права,
Сон-трава прорастает во имя земной любви.

* * *

Жизнь кружит надо мной хищным коршуном,
Глаз повыклевать норовит.
Почему же, мой любый, всё горше нам,
Хоть и счастливы мы на вид?

Когда снегом округа завьюжена,
Я в квартире, как в сельской избе,
Всё твержу молитву, мой суженый,
Обережную — о тебе.

Чтобы дни отгостились морозные,
Стороной обошли враги...
Матерь Божья, Пречистая, Грозная,
Друга милого обереги!

Все дороги однажды расходятся.
Вот опять поворот на весну...
Расставанье — беда, но, как водится,
Все потери влекут новизну.

Когда снегом округа завьюжена,
Я в квартире, как в сельской избе,
Всё твержу молитву, мой суженый,
О тебе, о тебе, о тебе.

* * *

По птичьему лету, по зыбкому льду
Весне первоцветной навстречу иду.
Ветра прилетают
И лед подъедают,
И дуют в шальную дуду.

И голуби мнутся у кромки пруда,
И смотрят, любуясь, как дремлет вода
До майского срока,
В предчувствии рока —
Могучего таянья льда!

С господних и горних поющих высот
Нисходит сиянье на тающий лед.
По лужам веселым,
Взметая подолом,
Весна мне навстречу идет.

* * *

Сочельник. Ночь. Крещение.
За всё прошу прощения!

И окунаясь в Иордань
Верну Христу святую дань.
И ночь младенчески-чутка
В морозно-тихих облаках,
И водосвятий глубина
В соборный свет погружена,

Когда смиренный луч звезды
Крещает темноту воды...

* * *

Пахло сдобою и корицей...
Непокорнейшим, нам с тобой
Нужно всё ж перестать браниться,
Помириться и покориться
Перед Господом и судьбой.

Ведь на Пасху нельзя иначе:
Ради грешных воскрес Христос.
Почему ты украдкой плачешь? —
Не стыдись богоданных слёз!

Но услышь с колокольни: мерный
Золотой разливанный звук...
С расстоянья звонарь, наверное,
Видит лучше, кому кто — друг.

Знает звонница — знает Боже,
Трудно вымолить грешных нас,
Но молитва пропасть не может,
Потому и взывает всё же
За острожных глупцов подчас.

И тогда, (от ночной ли службы?)
Мы заварим в гостиной чай
И отведаем сдобу дружбы
От пасхального кулича.

* * *

Ночной перекрёсток похож на распятье.
Дороги не видно вблизи и вдали.
Здесь линии счастья, как в древнем заклятье,
Вновь с линией жизни сойтись не смогли.

Распутица схлынет. Распустится вишня,
Зажжётся от неба пасхальной свечой.
И сладостный ладан лампады всевышней
Окутает вновь перекрёсток ночной.

Российские вехи — кресты да овраги.
Но в каждой былинке — державная стать,
В ветрах — отголоски имперской отваги,
Эпичность в дожде, что античной под стать.

Так нам ли тужить окаянною грустью,
Веками смирять огнепальный свой пыл?
Здесь реки стремятся к желанному устью,
Какой бы разор на Руси ни царил.

МАРЬИНА РОЩА

Марья, прохожая-странница,
В рощу гулять непогожую
Вышла.
И милый ей чудится:
Голубем белым привиделся.
Травы, цветы, да деревия
Стонут,
А дымчато-облако
Грозным дичится разбойником;
Ливнем пролиться на грешников
Хочет!
— "Ах, ладо мой, сокол мой,
Где и когда ты мне встретишься?
Образ твой видится всюду мне:
В голубе белом ли,
В роще той,
Облаке — диком разбойнике..."
— Спросит она, да исчезнет вмиг.
Только глаза её — озорь-синь!

...Кто она, Марья-прохожая —
Может, знамение Божие?..

* * *

Только настоящие стихи
Можно как молитву повторять...
В них овраги, мхи и лопухи,
И сквозь топь хворостяная гать...

Полевой пленённый красотой,
Обернись на дождь, на звук, на свет
И сойдут слова молитвы той,
Что способна приближать рассвет.

Слово богоданное прими
С царственной природой наравне,
И в ладу с усталыми людьми
Трепетной доверься новизне.

Той, которой в мире ещё нет,
Но светает — расцветает день,
В лопухах овражных брезжит свет —
Робким светом новизну задень!

И, купаясь в разнотравье, ты
Ощутишь — поэзия жива!
И родятся травы и цветы,
И родятся первые слова,

В них овраги, мхи и лопухи,
И сквозь топь хворостяная гать...
Только настоящие стихи
Можно как молитву повторять.

...Вот и вторит самому себе
Человек — творение земли...
Только сотворённые в мольбе
Травы и цветы в полях росли.

* * *

Этот ветер не сдержит никто!
Он корёжит родимые ветки,
И на пугале треплет пальто.
И ревёт над могилами предков.

В малых весях, в больших городах,
От кочующей ярости светел,
Обрывая листву на ветвях,
Голосит и бесчинствует ветер.

Пальтецо продувая насквозь,
Он пугает понурых прохожих,
Разоряет рябинную гроздь,
И озноб разгоняет по коже.

Одичалому ветру хлестать
И заламывать ветки до хруста...
Ведь ему никогда не приять
Чувство родины – тихое чувство.

Потому в человечьих дворах
Кровь рябин и кропит бездорожье,
Что живём не на стылых ветрах –
Что согреты дыханием Божьим!..

* * *

О, Святителю Лука!
Твоя милость велика...
Покачнула колыбельку
материнская рука.

Чтоб коварная беда
не встречалась никогда,
нам поможет зоревая
искромётная вода.

Ты водиченька, врачуй,
Душеньку сыновью чуй,
берега оберегая,
сторожи, дневай-ночуй.

Пела-пела, пела мать:
Любо колыбель качать!
Колыбельку — лодку жизни
По земным морям пускать.

* * *

---