Опасен русский человек, понявший цену, заплаченную Россией своим бесчисленным временам, опасен для всего цивилизованного и даже нецивилизованного мира.
Станислав Куняев – из тех самых, рано понявших, сколько заплачено и сколько ещё придётся платить. За что неукоснительно взимается непомерная плата с каждого родившегося русским, уже даже не вопрос – казнь длится веками, и помилования не предвидится.
Как оставаться в рассудке, неся в себе осознание жертвы, как уподобиться Христу, не свернувшему с пути, не попросившего Отца Своего о смирении мук, вопрос куда более насущный.
Стихотворения Станислава Куняева пронизаны именно этой жаждой – осознания и укрепления в каждом шаге избранного пути
Сергей Арутюнов
***
Средь злых вестей
и невесёлых слухов,
столь частых в мире,
думаю подчас:
детей почти не жалко,
жалко внуков,
жаль синевы их беззащитных глаз.
Зачем они бесстрашно доверяют
свои сердечки миру моему,
младенческие души отворяют
и, как слепые,
тянутся к нему?
Учились бы у деда,
чьи глаза
давно приобрели стальной оттенок
от дней войны,
от бед послевоенных,
так очерствел,
что не проймёт слеза.
Беспечные чудные человечки!
Что значат ваши нежные словечки
и все мои суровые слова
пред безымянной и безликой мощью,
что белым днём и непроглядной ночью
калечит жизнь, покуда та жива.
Но им-то что!
Глядят во все глаза,
особо младший —
чистый одуванчик!
Гляди, гляди,
мой белокурый мальчик,
вдруг выживем — бывают чудеса…
Быть может, свет
твоих небесных глаз
пронижет тьму до самой сердцевины…
Быть может,
потому сильнее нас
те, кто чисты,
блаженны и невинны…
***
Пожелтел и повысветлел лес,
скоро сёмга рванётся на нерест,
есть свидетельства — знаки небес,
жёлтый мох да сиреневый вереск.
Дух сиротства… Не зря на Руси
почитаемы пахарь и плотник,
а не баловни праздной стези —
не рыбак и не вольный охотник.
Потому что лопата и плуг —
непростая, но верная доля.
Коль хватает терпенья и рук —
не нужны ни удача, ни воля.
В этой воле детей не взрастишь,
лишь на землю сырую приляжешь
да подслушаешь ветер да тишь —
песню сложишь и сказку расскажешь.
ОЗЕРО БЕЗЫМЯННОЕ
Тишина. Ни собак, ни людей
здесь не видно со дня сотворенья.
Только свадебный стон лебедей,
только царственный блеск оперенья.
Только ягель да зубчатый лес,
да в безмолвные белые ночи
тусклый пламень полярных небес
отражают озёра, как очи…
Если есть в человеке душа —
да придёт она после разлуки
под струящийся шум камыша
на озёрные эти излуки.
Пусть останется с миром вдвоём
без меня на закате багряном
и лепечет о чём-то своём
безымянная над Безымянным.
Пусть витает, в пустынном краю
о прошедшей судьбе забывая,
и да примет её, как свою,
лебединая белая стая.
ЧИТАЯ ТОЛСТОГО
Горит коптилка
в северной ночи.
В печной трубе
протяжно воет вьюга…
Сестра и мать уснули на печи,
а мальчик — в узах сладкого недуга.
Он беженец. Он чудом выживал
среди бомбёжек, голода, разрухи,
и смерч войны, её горячий шквал
его занёс на берега Ветлуги.
Но в этот час в натопленном дому
он позабыл все страхи, всё сиротство —
нет лучше пищи сердцу и уму,
чем чистый воздух горя и геройства.
«Война и мир». Какие имена!
Бородино! Смоленская дорога!
И наконец река Березина…
Остыла печь, и до утра далёко.
А сводка Совинформбюро гласит,
что к тёмной Волге отступили наши.
Горит коптилка. Книга шелестит…
Так, значит, суждено из той же чаши
испить врагу!
Недаром эта ночь
так тягостно и так блаженно длится!
Ещё он сможет Родине помочь
глазами и устами очевидца.
Пускай кристаллизуется в крови
дыханье слов «бессмертье»,
«слава», «тризна».
Пылай, коптилка, и, душа, гори,
Когда в сплошном огне твоя Отчизна!
ТРИ ГОЛОСА
«Споили нас!» - «Вы сами виноваты!»
«Сгноили нас!» - «Вы сами виноваты!»
«Растлили нас!» - «Вы сами виноваты!»
Так значит, жди возмездья и расплаты.
Но как, однако, зло объединилось!
И почему в своём родном краю
душа болит и, словно Божью милость,
о честной смерти Родину молю?
Не миновать какой-то новой жертвы
во имя новой веры и любви,
об этом воют мировые ветры,
но – жертва, значит, снова на крови!
А Белое клокочущее море
бьёт в берега, и пена волн седых
шуршит и шепчет: «Ты забыл, что горе
тому, кто соблазняет малых сих!»
РАЗМЫШЛЕНИЯ НА СТАРОМ АРБАТЕ
Ах, Арбат, мой Арбат, ты - моя религия…
Из популярной песенки
Где вы, несчастные дети Арбата?
Кто виноват? Или Что виновато?..
Жили на дачах и в особняках -
Только обжили дворянскую мебель:
Время сломалось, и канули в небыль…
Как объяснить? Не умею никак…
Сын за отца не ответчик, и всё же
Тот, кто готовит кровавое ложе,
Некогда должен запачкаться сам…
Ежели кто на крови поскользнулся
Или на лесоповале очнулся,
Пусть принесёт благодарность отцам.
Наша возникшая разом элита,
Грозного времени нервная свита,
Как вам в двадцатые годы спалось?
Вы танцевали танго и чарльстоны,
Чтоб не слыхать беломорские стоны
Там, где трещала крестьянская кость.
Знать не желают арбатские души,
Как умирают в Нарыме от стужи
Русский священник и нищий кулак…
Старый Арбат переходит в наследство
Детям…
На Волге идёт людоедство,
На Соловках расцветает Гулаг.
Дети Арбата свободою дышат
И ни проклятий, ни стонов не слышат,
Любят чекистов и славят Вождя,
Благо, пока что петух их не клюнул,
Благо, из них ни один не подумал,
Что с ними станет лет семь погодя.
Скоро на полную мощность машина
Выйдет, и в этом, наверно, причина,
Что неожиданен будет итог…
Кронос, что делаешь? Это же дети -
Семя твоё! Упаси их от смерти!..
Но глух и нем древнегреческий рок.
Попировали маленько - и хватит.
Вам ли не знать, что история катит
Не по коврам, а по хрупким костям.
Славно и весело вы погостили
И растворились в просторах России,
Дачи оставили новым гостям.
Всё начиналось с детей Николая…
Что бормотали они, умирая
В смрадном подвале? Все те же слова,
Что и несчастные дети Арбата…
Что нам считаться! Судьба виновата.
Не за что, а воздаётся сполна.
Чадо Арбата! Ты злобою дышишь,
Но на грузинское имя не спишешь
Каждую чистку и каждую пядь -
Ведь от Подвала в Ипатьевском Доме
и до барака в Республике Коми,
Как говорится, рукою подать.
Тётка моя Магадан оттрубила,
Видела, как принимала могила
Дочку наркома и внучку Шкуро.
Всё, что виновно, и всё, что невинно,
Всё в мерзлоту опустили взаимно,
Всё перемолото - зло и добро.
Верили: строится прочное дело
Лишь на крови. Но кровища истлела,
И потянулся по воздуху смрад,
И происходит ошибка большая -
Ежели кровь не своя, а чужая…
Так опустел предвоенный Арбат.
Новое время шумит на Арбате,
Всюду художники, как на Монмартре,
Льются напитки, готовится снедь…
Я прохожу по Арбату бесстрастно,
Радуюсь, что беззаботно и праздно
Можно на древние стены смотреть.
Помнишь, Арбат, социальные страсти,
Хмель беззаконья, агонию власти,
Храм, что взорвали детишки твои,
Чтоб для сотрудника и для поэта
Выстроить дом с магазином «Диета»,
Вот уж поистине храм на крови…
Радуюсь, что не возрос на Арбате,
Что обошло мою душу проклятье,
Радуюсь, что моя Родина - Русь -
Вся: от Калуги и аж до Камчатки,
Что не арбатских страстей отпечатки
В сердце, а великорусская грусть!...
1987
***
Слева Псков, справа станция Дно,
где-то в сторону Старая Русса, -
потому-то и сладко и грустно
поглядеть на прощанье в окно.
В тех краях продолжается путь,
где когда-то, беспечно болтая,
колокольчик, легенда Валдая,
волновал истомлённую грудь.
Опускается красный закат
на дома, на подъёмные краны,
и летят вдоль дороги туманы,
и бегут облака наугад.
Здравствуй, русско-советский пейзаж,
то одна, то другая примета.
Колокольчик… Приятная блажь…
Здравствуй, родина… Многая лета!
В годы мира и в годы войны
ты всегда остаёшься собою,
и, как дети, надеемся мы,
что играем твоею судьбою.
***
Вновь странствуя в отеческом краю,
сбирая память по мельчайшим крохам,
я, русский человек, осознаю
себя как современник всем эпохам.
Пускай их тяжесть давит на плеча,
но я их вырву из тенет забвенья,
когда, то восклицая, то шепча,
мне говорят родные поколенья:
- Не подводи полузабытых нас,
и без того судьба была сурова,
но, может быть, придёт желанный час
и наши муки воплотятся в слово.
Изломаны огнём и клеветой,
мы выжили, как куст чертополоха,
который вдруг увидел Лев Толстой,
чтобы поведать о судьбе простой
Хаджи-Мурата, кончившего плохо!
1985
***
Памяти Н. Рубцова и А. Передреева
Мои друзья, вы вовремя ушли
От нищеты, разрухи и позора,
Вы стали горстью матери-земли,
Но упаслись объятий мародёра.
Я всех грешней. Есть наказанье мне:
В своей стране живу как иностранец,
Гляжу, как воцаряется в Кремле
Очередной законный самозванец.
Какая неожиданная грусть -
На склоне дней подсчитывать утраты
И понимать, как распинают Русь
Моих времён иуды и пилаты.
1991
***
Погляжу на равнину морскую,
на холодную серую гладь
и опять о тебе затоскую —
а чего о тебе тосковать?
Хоть бы малое судно рыбачье
оживило пустынный пейзаж…
Что-то волчье и что-то собачье
есть, наверное, в каждом из нас.
Что расскажешь земными словами?
Молвишь «да», а подумаешь «нет»,
вот и кажемся мы существами,
прилетевшими с разных планет.
Все простуды твои и причуды,
как во время прилива вода,
возникают бог знает откуда,
исчезают бог знает куда.
Но страданья, восторги, обузы
день за днём оседали в крови…
Как нежны невесомые узы,
как слабы…
А поди разорви.
