Лауреаты Патриаршей литературной премии – люди особенные. Уже особенные, потому что судить о них возможно, памятуя о том, кто они, и чем увенчаны. И в такой постановке вопроса нет ничего от унизительного чинопочитания, а есть лишь понимание иерархического хода словесного времени.
На протяжении жизни людям удаётся не так много, но среди них находятся те, что своим трудом добиваются понимания с тысячами и тысячами других людей, и тем становятся их достоянием. Изъясниться сердцем – умение поэтическое, и дано оно не всякому. Чем возвышен и прям Николай Зиновьев? Тем, что может в любой момент прикоснуться к слуху и изощрённому, и совсем не искушённому всего несколькими строками.
Господь спрашивает человека – о чём твоя печаль? Человек отвечает – «Я русский». Как горестно, как странно, но и как торжественно. Быть русским в двадцать первом столетии после двадцатого – крест. Столько надежд, сколько мечтаний оказалось разорено, расхищено, варварски убито, растоптано, но силы ещё остаются и в душе надорванной, не могущей не надеяться. На что?
Творцом жива душа, и всем сущим, но только не "всеобщим благосостоянием", которым пытались нас манить и тридцать, и сто лет назад. Не в нём дело: благосостояние выстраивается, когда восстанавливается дух, и в нём слитым воедино оказывается сознание и правоты окружающего, и личной неправоты, и оба потока устремлены вверх, и к покаянию, и к созиданию – из покаяния – иного, лучшего бытия. Вот о чём, пожалуй, и Николай Зиновьев, и лучшая поэзия начала нашего века. Осталось лишь вчитаться в неё
Сергей Арутюнов
***
Меня учили: «Люди — братья,
И ты им верь всегда, везде».
Я вскинул руки для объятья
И оказался на кресте.
Но я с тех пор об этом «чуде»
Стараюсь все-таки забыть.
Ведь как ни злы, ни лживы люди,
Мне больше некого любить.
НА ЧЕРДАКЕ
Я дверь, как печальную книгу открою.
Здесь время уже никуда не спешит.
И сумрак не тает, он будто иглою,
Лучом из оконца к стропилам пришит.
Вот старая прялка в седой паутине,
Как серая птица, попавшая в сеть.
Вот птицы, которым не петь, на картине,
Которой уже никогда не висеть.
Вот тихо коробится жесть керогаза,
Стреляя чешуйками краски, а то,
Блестит в полумраке булавкой от сглаза,
Покойного деда пальто…
Я — РУССКИЙ
В степи, покрытой пылью бренной,
Сидел и плакал человек.
А мимо шел Творец Вселенной.
Остановившись, он изрек:
«Я друг униженных и бедных,
Я всех убогих берегу,
Я знаю много слов заветных.
Я есмь твой Бог. Я все могу.
Меня печалит вид твой грустный,
Какой бедою ты тесним?»
И человек сказал: «Я — русский»,
И Бог заплакал вместе с ним.
МАТЬ
Там, где сквозь огнедышащий чад
Солнце на ночь в ущелье свалилось,
Сын погиб…
Чтоб доняньчить внучат
Мать на время живой притворилась.
* * *
Не понимаю, что творится.
Во имя благостных идей
Ложь торжествует, блуд ярится…
Махнуть рукой, как говорится?
Но как же мне потом креститься
Рукой, махнувшей на людей?…
***
Встречался ль ты взглядом с глазами младенца,
Когда он еще поперек полотенца?..
Младенец не знает ни зла, ни обиды,
Ему все вселенские тайны открыты.
Но прежде, чем скажет он первое слово,
От нашего мира земного и злого
Успеет вкусить он, увы, и не раз…
И тайна бессмертья вновь скрыта от нас!
***
Не сатана ли сам уже
В стране бесчинствует, неистов?
Но тем достойнее душе
В такой грязи остаться чистой.
Держись, родимая, держись.
И не спеши расстаться с телом.
Крепись, душа! В России жизнь
Всегда была не легким делом.
ДЕНЬ ПОБЕДЫ
Воспетый и в стихах, и в пьесах,
Он, как отец к своим сынам,
На износившихся протезах,
Что ни весна, приходит к нам.
Он и страшнее, и прекрасней
Всех отмечаемых годин.
Один такой в России праздник.
И слава Богу, что один.
* * *
Среди растерзанной Отчизны
Мои слова сочтут за бред,
Но я скажу их, я поэт:
«Уйдет Поэзия из Жизни,
И Жизнь уйдет за нею вслед…»
О ДЕТСТВЕ
Я был тринадцать лет в раю.
Какие могут быть упреки
Судьбе? Ее боготворю
И посвящаю эти строки.
Сегодня мир весь на краю,
Но сквозь смятенье и тревогу
Мне есть, что вспомнить, слава Богу,
Тринадцать лет я жил в раю!..
* * *
«Стою один среди равнины голой» —
Есенинскую строчку бормочу.
А жечь сердца людей хоть и глаголом
Я с детства не хотел и не хочу.
Не осуждай меня, мой брат, послушай,
Мое желанье все-таки нежней:
Покой и радость сеять людям в душах, —
Занятья в этом мире нет важней.
Но есть препятствие одно:
Где брать зерно?..
МУЗЫКА
Мне вспоминается начало:
Наш старый двор в сенной трухе,
Над ним мелодия звучала
Об одиноком пастухе.
А я сидел в тени подводы
И объяснить еще не мог,
Зачем я плачу? Через годы
Открыл мне тайну эту Бог.
И снова я под звуки эти,
Пред Ним всю душу обнажив,
Заплакал так, как плачут дети…
Пока есть музыка на свете,
Мир будет жив!..
ПРОСЬБА
Мне четыре года, но я грешен:
И меня вчера попутал бес,
Я во двор чужой залез
И нарвал карман черешен.
Знаю, поступил я очень плохо,
И отца подвел, и мать, и Бога.
Жизнь свою теперь переиначу,
Зря смеется дедушка Аким.
Мне четыре года, и я плачу…
Вы меня запомните таким.
* * *
А в глубинке моей
Нет ни гор, ни морей.
Только выгон с привязанной телкой.
Да древко́ камыша,
На котором душа,
Маясь, мечется сизой метелкой.
Но случается вдруг,
Чувства светлые в круг,
Вопреки всем невзгодам и бедам,
Собираются все́,
Как свет солнца в росе,
Как семья в старину за обедом…
НА ЗАКАТЕ
Солнце красное садится
Ненадолго, до утра.
На кого, за что сердиться?
Жизнь убийственно мудра.
На один, что нынче прожит,
Дней уменьшился запас.
Не обидел я, быть может,
Никого. Но и не спас.
День окончен. Солнце село.
Что тут скажешь, кроме: «Эх!
Руки целы, ноги целы.
А душа — болит у всех».
* * *
А седые ковыли —
Оселе́дцы, не иначе:
За какой ни потяни —
Череп вытащишь казачий…
СЕНТИМЕНТАЛЬНОЕ
Моя родимая сторонка,
Где я впервые встретил зло,
С тех пор, когда я был ребенком,
Тысячелетье утекло.
Ушла в иное царство Ленка,
А друг мой, Славик — инвалид.
Теперь не сбитая коленка,
Теперь душа моя болит.
И эта боль не утихает,
Она уперлась в потолок.
А где-то в памяти порхает
Пропахший речкой ангелок…
МУЗЫКА
Мне вспоминается начало:
Наш старый двор в сенной трухе,
Над ним мелодия звучала
Об одиноком пастухе.
А я сидел в тени подводы
И объяснить еще не мог,
Зачем я плачу? Через годы
Открыл мне тайну эту Бог.
И снова я под звуки эти,
Пред Ним всю душу обнажив,
Заплакал так, как плачут дети…
Пока есть музыка на свете,
Мир будет жив!..
* * *
А в душе моей незлой
Хрупок только внешний слой,
А глубины, как в броне,
В заповедной тишине.
Не проникнуть туда злости,
Не попасть туда тоске,
Там Христос нетленной тростью
Что-то пишет на песке…
ИСХОД
Предо мною открылась дорога
И безбрежная даль без теней.
Почему не пошел я по ней? —
Думал после я часто и много.
По каким-то проулкам глухим
Скорбный дух мой побрел наудачу.
Ты хотел меня видеть другим,
Я поэтому, Боже, и плачу…
* * *
Радуга весь день над речкой висла,
Через луг бежала колея,
И была прекрасною без смысла
Жизнь неповторимая моя…
А теперь с улыбкою несчастной
Я гляжу на игры детворы,
Жизнь без смысла кажется ужасной.
Что же изменилось с той поры?..
В ГОСТЯХ
Расскажу вам недавнюю быль:
Есть в станице у нас дед-бобыль.
И на Пасху, ну чтоб угостить,
Я решил старика навестить.
Дверь толкнул и, как будто прирос:
Дед на примусе жарил картошку,
А сошедший с иконы Христос
Ел из треснутой миски окрошку…
СКОРЫЙ ПОЕЗД
Сердце бешено стучится,
Поезд наш, как Вечный Жид,
Он не в будущее мчится,
Он от прошлого бежит.
Мчится мимо перелесиц,
Ферм заброшенных, ракит,
И за нами, словно месяц,
Серп колхозницы летит…
ПОЭТ
Тревожны твои мысли,
Ничей не господин.
Ты, как маяк на мысе,
Один, всегда один.
Тревожны твои мысли, —
Таков твой крест. Твори,
Но помни, кроме высей,
И бездны все — твои.
ПОПЫТКА ПЕЙЗАЖА
Мы с этой речкой земляки,
Жить в этом мире нелегко нам
Благодаря и вопреки
Всем существующим законам.
Уходит в небо колея,
Вода вовсю бежит от суши,
И сладкий ужас бытия
Переполняет наши души…
СОВРЕМЕННОСТЬ
Злые духи нынче рады,
И доволен главный бес, —
Нет давно на свете правды,
А теперь и стыд исчез.
Потрясающая новость
Обжигающе свежа:
Исчезают честь и совесть,
Упраздняется душа.
Воцаряется надменность,
Как отсутствие души.
Вот она, брат, современность.
Хочешь, оду ей пиши…
* * *
В этом мире все больше пустот,
Все острей и зловещей тревога,
Но в душе постоянно растет
Ощущенье присутствия Бога.
И как дьявол на зло ни горазд,
Его срок изначально отмерен.
Бог России погибнуть не даст.
И блажен тот, кто в этом уверен…
УТРОМ
Что за птаха поет на заборе?
Дарит сердцу отрадную весть,
Что, помимо тревоги и боли,
В этой жизни еще что-то есть,
Что не все рассыпается прахом,
Что все были когда-то детьми…
Значит кроме тревоги и страха,
Есть еще, чем делиться с людьми.
ДУША
Босиком, нескончаемым летом,
Несказанного счастья полна,
Между Ветхим и Новым Заветом
Васильки собирает она,
Простирается в звездные выси
И находит иголку в стогу…
И, конечно, мне страшно от мысли,
Что ее погубить я могу…
ЛУЧ
Сергею Зубареву
Луч рассветный на верстак
Дедушки Андрея,
Словно древний тайный знак,
Падал, доски грея…
До сих пор сквозь толщу лет
Он летит оттуда,
Где ни смерти нет, ни бед…
Кто-то скажет: «Что за бред?»
Кто-то скажет: «Чудо!»
Никого я не учу,
Сам решает каждый,
Но по этому лучу
Я уйду однажды…
