На Страстной Седмице – рассказ о ней. Краткий, чёткий, как рапорт, и осмысленный, и одухотворённый в высшем смысле этого слова.

Причина такой краткости – основная профессия словесника. Алексей Шупиков (Брянск) – полицейский, городской страж, но страж – верующий. О том, как веровать сословию городских стражей, он и рассказывает без обиняков, ссылаясь на вполне конкретные обстоятельства совсем недавнего времени, «пандемийного». Стражу не пристали сантименты, а вера до сих пор некоторыми начальствующими относима именно к ним, и здесь назревает конфликт вовсе не мелкий, а масштаба вполне вселенского.

Вера и долг. Вера и обязанность. Вера и «служебный функционал». Кто ни разу не сталкивался с их порой совершенной противоположностью, никогда бы и не узнал, что она есть и сегодня, и более, чем есть… когда бы все римские легионеры, казнившие Иисуса, были такими, как лирический герой рассказа (что-то подсказывает, что герой и есть автор), казни бы не было. Но она была.

И в Страстную неделю если и размышлять, непременно о верности единожды избранному пути, с которого, пусть в Гефсимании и трепеща, и тоскуя, не сошёл один Иисус

Сергей Арутюнов

Дима Симонов спешил: вот-вот начнется вечерняя служба, а идти еще два квартала. Раньше, Страстной Седмицей, он всегда ездил за город в мужской монастырь, а теперь, в связи с пандемией, транспорт ходил из рук вон плохо. Конечно, можно было бы поехать и на такси, но до монастыря и обратно получалось дороговато, а с деньгами в этом месяце было совсем туго, да и по времени Дима уже и так опаздывал.

«Благо, собор по близости», – думал Дима, придерживая рукой фуражку.

Подходя к собору, Дима заволновался. Дело в том, что этой весной, прихожанам настоятельно рекомендовали не посещать церковных служб, сам Патриарх благословил на домашнюю молитву, а посещение церкви, да еще в форменном обмундировании, грозило молодому полицейскому целым букетом проблем.

Дима остановился у ворот собора. На входе стоял полицейский патруль.

– Здорово, Симон, помолиться зашел?! – осклабился участковый.

– Да нет, – смутился Дима, – я по работе.

– Да мы тоже, по работе, – усмехнулся участковый.

– Ну ладно, я пошел, – скороговоркой выпалил Дима.

– Симон, а ты в управе теперь?!

– Ага! – не оборачиваясь кивнул Дима.

– Красавчик… – бросил вдогонку участковый.

«Зачем я сказал «по работе?.. – насупился Дима. – Сказал бы на службу и все, какая ему разница… А с другой стороны, сейчас фото сделает, и в УСБ… Ему благодарность, а мне «строгач» в лучшем случае, да и то смотря как генералу преподнесут, а то на селекторе так раскрутят…»

Дима немного потоптался у дверей и зашел.

Служба велась на верхнем ярусе. Он вошел, как раз в тот момент, когда из алтаря выносили плащаницу. Увидев Диму, священник остановился. На секунду в храме повисла пауза и десятки встревоженных глаз устремились на него. «Выгонять пришли…», – взволнованно зашептались люди.

Дима спешно поправил китель и, не поднимая глаз, опустил голову. Батюшка с плащаницей внимательно посмотрел на него и сделал шаг на встречу. И тут люди один за другим начали опускаться на колени. Дима последовал их примеру и припал лбом к полу. Потом он, потупившись, долго стоял на коленях, слушая печальное пение певчих и, разглядывая, как вздрагивающие огоньки свечей, отражаясь, дрожат на холодном кафеле.

Через два часа, когда за окнами совсем стемнело и служба подошла к концу, вышел уставший настоятель.

– Служба завтра будет… – тут он сделал паузу и посмотрел на Диму. – Приходите часов в десять, а если не будут пускать, скажите, что работаете здесь.

– И все? – переспросила взволнованная женщина.

– И все… – спокойно ответил батюшка. – Можете заранее взять с собой волонтерские жилетки.

Дима повернул голову, и действительно, у свечного ящика раздавали светло-зеленые жилетки с надписью «Православный волонтер».

– Можете тоже взять, – улыбнулся батюшка.

– Спасибо, у меня волшебная книжечка есть, – Дима похлопал себя по нагрудному карману, в котором лежало служебное удостоверение.

Дима вышел из собора.

«Ну что, помолился?».

Он снова представил участкового и эту, с издевкой, интонацию.

Было прохладно, и неприятная дрожь пробежала по телу, даже зубы немного застучали. Он спрятал подбородок в воротник куртки и направился к кованному забору.

«Пусть только спросит! Скажу, был на службе, все, точка, юлить не буду, как есть скажу!» Он медленно шел и все прокручивал и прокручивал свой ответ, но на выходе патруля уже не было. Два шеврона «ПОЛИЦИЯ» медленно спускались по проспекту вниз, и только старушки толпились у выхода.

Дима закрыл глаза и медленно перекрестился: «Еще один день, и Пасха!».