Рецепт антиутопии прост: надо лишь чуть усугубить черты уже существующей реальности. Анастасии Черновой этот рецепт давно знаком. Возможно, по знаменитому рассказу Брэдбери «Всё лето в один день», в котором дети, заброшенные судьбой на дождливую планету, семь лет ждали прорыва солнечного луча сквозь бесконечный ливень…

Карантин реален, и усугублять его свыше уже принятых везде и повсюду мер нет никаких сил. Но страх человеческий творит чудеса. Технология разрыва социума на атомы уже опробована, и в определённом смысле мы вступили в эпоху после атомного взрыва не земли и воздуха, а сознания. Кто знает, чем завершится эта эпоха…

Впрочем, есть Тот, кто всегда знает и последствия, и начала, и доверие к Нему – самая большая недостача нашего времени. Когда б не наш страх, не наше недоверие ко всему, включая самих себя, и Солнце бы мы видели без всяких масок, и Творца Солнца и мира – тоже.

Сергей Арутюнов

Я родилась в период великого карантина. Мои родители, Петр Николаевич и Дарья Павловна Сапожкины в молодости своей много путешествовали и работали в развлекательном центре «Саквояж». От того времени сохранилась стопка цветных фотографий, сувениры, выцветшие шляпы и стоптанные сапоги, а также разные истории. Когда родители начинают что-либо вспоминать, а это случается нередко – у меня замирает сердце, так хорошо становится. И удивительно, и страшно…

Карантин застал нас на съемной квартире в Лефортово. Там мы и остались жить, платя исправно хозяйке, так как отец мой вовремя сумел наладить дистанционную работу и перевел все развлечения на онлайн-платформу. Также и мама – продолжала вести свой кружок по акварельному рисунку, с той лишь разницей, что теперь она сидела не за мольбертом в просторном зале, а дома, перед монитором компьютера. Все выставки стали виртуальными. Новые картины загружали в специальный альбом, а на торжественное открытие этого альбома собирались в нарядных платьях, открыв скайп в назначенный час…

Родители могли бы вернуться на малую родину, в Тульскую область. Но решили остаться в Москве.

– Будем жить в Лефортово! – сказал мой папа, – Возможно, скоро все разрешится… Потерпеть до лета. При жаркой погоде вирус не живет.

Впрочем, когда я родилась, в начале мая, еще можно было выходить в ближайший магазин или, например, в аптеку. Как-то раз, завернув в шерстяное одеяло, меня вынесли на улицу! Как говорит мама, я потрогала рукой ствол дерева. Пытаюсь вспомнить хоть что-нибудь. Что-то ведь я тогда почувствовала, верно?! И даже немного горжусь перед Ноточкой – своей виртуальной подругой. Вот ее на улицу родители ни разу не выносили. Глаза Ноты загораются. «Расскажи!» – просит она и стучит пальцем по экрану от нетерпения. Но, увы, вспомнить, не удается. Плотный смог застилает город… ничего не вижу, кроме смутных очертаний дальних домов. Привычный вид из нашего окна…

Сквозь многослойные марли и поролоновую защиту солнце пробивается едва-едва. Поэтому мы с сестрой стараемся встать пораньше и сразу припадаем к оконному стеклу, чтобы поймать краткий золотистый отблеск. Темное небо, обвитое медицинской повязкой, медленно меняет свой цвет. Из угольно-черного становится дымчато-серым, а в пасмурную погоду – кофейным, с темными разводами, похожим на перевернутую плетеную корзину. И вот тогда, в момент перехода, смены ночи и дня, на долю секунду все озаряется светом. Не таким, какой бывает от электрической лампы. Но живым, очень легким и прозрачным... Как же мы любим свет! Этот краткий и нежный, грустный, но одновременно победный и прощальный взмах робких лучей! Неслучайно родители назвали меня Кирой, что в переводе с персидского означает «Солнце». Ведь они надеялись, что с приходом лета и жаркой погоды – погибнет вирус-мутант…

Но, увы. Папины прогнозы не оправдались. Напротив, выяснилось, что вирус способен заражать не только людей, но даже моря и далекие планеты. После того, как с неба упал осколок звезды, смертельно заболел один мальчик. Он сумел словить этот самый осколок, выставив из окна своей многоэтажки сачок: «просто так ловил, чтобы желание загадать». Медики выявили, что заразился мальчик от упавшего осколка, в теле которого уже был запущен губительный процесс, он-то и ослабил крепление звезды к небу, она стала осыпаться и, в конце концов, упала. Тогда взоры всех обратились к солнцу. Если заболеет солнце – то это, считай все. Конец. Всякой жизни и всех надежд. Три месяца, три недели и три дня заседали ученые всего мира. В итоге приняли решение изготовить для солнца специальную защитную маску. Легкую и прозрачную. Но, поскольку носить ее солнце не желало, проявляя ужасающую беспечность: лучи так и брызгали во все стороны, а если заразится хоть один малый луч – то, считай, вся Вселенная пропала – пришлось закрыть повязкой все небо. К счастью, инфекция от той звезды на другие планеты не распространилась: медики отреагировали оперативно и успели поместить планеты в карантинные капсулы. Итак, небо удалось спасти. Правда, свет сквозь плотную повязку пробивался едва-едва…

– Кира, солнышко, – говорит мне мама, – наведи порядок в своей комнате. Сегодня к нам в гости заглянет бабушка.

Наша бабушка живет в крохотном домике в Тульской области. Раз в неделю она выходит на связь и осматривает через камеру нашу квартиру. Меня не очень радуют такие посещения, зато родители готовятся и ждут. Они пекут яблочный пирог и заваривают вкусный чай с корицей.

Изображение на экране дрожит, бабушка постоянно крутит головой так, что я толком до сих пор так и не успела ее рассмотреть.

– Это же твоя бабуля, Кира! – наставительно говорит папа, – Ты должна ее любить. Помаши ей ручкой и улыбнись.

Но вместо этого я забиваюсь под стол. В самый дальний угол, куда камера добраться не может. А когда все же, заскучав, выхожу из своего убежища – совместный ужин в полном разгаре. Мне отрезают кусок пирога. Папа подхватывает и сажает на колени.

– Смотри, какое варенье сделала наша бабушка! – шепчет мне на ухо, – вот это да…

На экране появляется пузатая стеклянная банка, наполненная чем-то оранжевым, такая большая, что закрывает лицо бабушки. Только круглые очки тускло блестят над банкой да хвостик на самой макушке торчит. Идут помехи, связь нарушается…

– Слишком большая нагрузка на сеть! – сокрушается мама. – Бабулечка, прощай! До следующей субботы! Если тебе понадобиться какая помощь – звони! Могу помочь вскопать грядку социальной сети. У меня есть подборка очень красивых цветов, рассады… Также можем увидеться на вебинаре, посвященном подоконниководству. Собираюсь посетить…

Но последние слова бабушка вряд ли слышит. Экран подернулся черной завесой, а затем, пискнув, проявил заставную картинку – земляничную поляну и облака.

– Ну, наконец… – замечаю я. – Пусть сама сажает цветы. Нам-то что?

– Тебе не понять… – на глаза старшей сестры выступают слезы.

Наверное, и правда – не понять. Вероника успела пожить еще до начала великого карантина. Она ездила к бабушке в гости. Только представить! Не просто видела, но могла и потрогать! Обнять. А еще она рассказывает про лужайку, которая под окнами домика. И что на той лужайке можно бегать…

***

Сегодня произошло необычное событие. Сильный дождь прорвал небесную марлю, и тут же к нам, на всегда сумрачную, словно обугленную, землю хлынул поток солнечного света. Он сметал все на своем пути. Дрогнув, рассеялся плотный смог и вдруг… в прорехе, среди белых ошметков марли, полыхнул разлив голубого. Это не описать словами. Мы будто встали на воздушные качели и, оттолкнувшись, воспарили. Устремились туда, далеко, в золотое сказочное пространство… Пока ученые трудились, где-то полчаса прикладывали заплатку – мы не отходили от окна и любовались дивным явлением. Но вот столб света, продезинфицировав спиртовым раствором, медики запихали обратно. Ультратонкой иглой зашили брешь, а потом наложили толстый слой тампонов и приделали дополнительную заплатку. Стало еще темней, чем прежде.

Тогда сестра загрустила и ушла смотреть фильмы, а я отправилась путешествовать по квартире. Конечно, больших открытий меня ждать не может. Знаю каждый уголок, каждый развод на обоях. Но мне нравится брать в руки старые предметы и фантазировать. Например, в кухонном шкафу стоит много одинаковых чашек с блюдцами. Мама сказала, что это называется сервиз. Раньше его доставали на праздники, когда приходили гости. Все двенадцать чашек! Общение шло не через экран – а так, напрямую. Как я разговариваю с Вероникой или с родителями. Вроде бы такое возможно… но как? Каким образом изображение – вроде нашей бабушки – может обратиться в человека? Как оно может прийти в гости и взять чашку? Пытаюсь соединить две реальности, но не получается… Не хватает какой-то смычки. Вроде бы ответ где-то рядом, но нащупать не удается. При этом я прекрасно понимаю: бабушка реальна – только для нас она на экране. Так же, как и мы для других людей. А теперь попробуйте эту теорию конвертировать в практическую действительность. Вот то-то и оно. Не сходится.

Пытаюсь своими переживаниями поделиться с Вероникой. Но она не понимает. Говорит:

–Да ну… все просто. Что тут такого? Достали сервиз, разлили чай. Гости сидят на стульях.

– А изображение на экранах?

– Выключено.

– То есть ты разъединяешь…

– Что разъединяю?

– Цельность человека, его изображения, души и трансляции… Так не бывает. То, о чем ты рассказываешь.

– Ой ладно! – говорит она, – от твоих пустых разговоров только депрессия появляется. Вот, я уже первые признаки чувствую…

Красивые глаза Вероники становятся печальным, и она садится на пол, прислонившись к стене. Голова чуть откинута, руки лежат на коленях – ладонями вниз. Взгляд устремлен в одну точку. В такой позе она может просидеть очень долго, несколько часов. Мне становится скучно.

***

Больше всего я люблю играть в «Зеленую лужайку». Представляю, что она находится под окнами – и я по ней бегаю. Папа купил даже специальный коврик с ворсом, имитирующим травку. Говорят, что рано утром на траве выступают капельки влаги – роса. Поэтому, перед тем как начать игру, опрыскиваю коврик водой. Все. Можно бегать и прыгать, конечно же, босиком.

Есть у меня и одно невероятное желание. Это – увидеть скалера. Скалер доставляет заказанные покупки из магазина к нам домой. Личность загадочная и неуловимая. Просто на тумбочке, за дверью квартиры, в определенный час появляются пакеты со всем необходимым для жизни. Вероника или кто-нибудь из родителей выглядывают и все забирают. Миссия до того ответственная, что мне ни разу не поручали, как я ни просила.

– В подъезде витают вирусы! – строго говорит папа, – это приключение не для маленьких девочек. Все, что захочешь, мы тебе купим. В рамках разумного. Только не хнычь.

Я знаю, что скалер одет в специальный костюм и маску. Он отважный человек и работает с выходом на улицу – хотя понимает, шансы выжить минимальны. Увы, вирусы, словно иглы прокалывают любую защиту. Нужен лабиринт из марлей протяженностью не меньше километра – тогда они не смогут проникнуть. Конечно, удачу никто не отменял. Поэтому некоторые скалеры работают года два-три. Их словно что-то бережет. А другие заболевают очень быстро… Хочется стать скалером и отправиться в путешествие по городу, правда, в машине. Потом с дорожной котомкой за плечами заходить в подъезды, подниматься по лестнице, кататься на лифте… Мне кажется, я бы успела узнать много интересного и необычного… А пока… я загадала маленькое желание.

И однажды все сошлось. У мамы намечалось очень торжественное и долгожданное мероприятие, открытие международной выставки. Она сидела перед компьютером в черном бархатном платье, завитые волосы были собраны в высокую прическу, которую она часа два делала перед зеркалом. И в этот момент поступил звонок от скалера – который был уже недалеко от нашего подъезда. Оказывается, про заказанный товар, яблоки к традиционному пирогу в честь встречи с бабушкой, все в суете как-то забыли… И вот теперь…

– Я никак не могу в подъезд! – воскликнула мама. – На выставке будут присутствовать почетные гости. Если они почувствуют недостаток внимания, наш проект может потерять свою репутацию!

– Ну а у меня сейчас важное совещание! Не могу же я отменить! – возмутился папа.

– А без яблок мы не сможем испечь пирог!

Все взоры устремились на Веронику. Она уже второй день лежала с депрессией и, несмотря на некоторое улучшение, пока не могла встать…

– Пап, мам! – подключилась я, – да ладно вам! Заберу все, буду осторожной. Минуту в минуту сделаю!

Дело в том, что очень важно высчитать время, когда забрать покупку. Она уже оплачена через онлайн-систему, но нужно подгадать, чтобы:

а) выглянуть не раньше положенного времени – и не застать самого скалера, защитный костюм которого может излучать заболевание,

б) но и не позже. Иначе на пакеты осядут вирусы, забьются в самые удаленные уголки – и тогда дезинфицирующий раствор может оказаться бессильным.

Уверяю родителей, что у меня все получится. Можно не беспокоится.

– Но если ты готова… – Неуверенно говорит мама.

– Ну конечно, конечно!

И меня облачают в комбинезон. На лицо натягивают маску. Ставят на тумбочку часы.

– Не пропусти нужную долю минуты!

Наконец, суета стихает. Родители уходят к своим мониторам. В наступившей тишине лишь слышны хриплое дыхание и приглушенные стоны Вероники. Не открываясь, я слежу за временем – моя тайная задача подгадать и рассчитать приход скалера. И… выйти чуть пораньше. От напряжения начинает кружиться голова. Прислушиваюсь ко всем, даже малейшим, звукам со стороны лестницы. Их – множество. Подъезжают и отъезжают кареты Скорой помощи, кашляют соседи, где-то скулит собака… Постоянный ворох звуков, среди которого мне нужно угадать те самые шаги…

И, хотя они почти бесшумные, скалер ступает мягко, невесомо, я успеваю приоткрыть дверь и выглянуть в тот самый момент, когда он ставит на тумбочку пакеты. Он уже собрался уходить, развернулся спиной, но, видимо, от неожиданного щелчка замка, замедлил шаг и оглянулся. Тут я все и увидела. Половина его лица была скрыта белой медицинской маской. Из-под капюшона виднелись пряди темных волос. И глаза были такие же темные, грустные. Он посмотрел на меня, кивнул, здороваясь, – и скрылся в бездонной пропасти подъезда. А я забрала пакеты, попрыскала на них специальной антивирусной жидкостью. Старалась все делать не спеша и обыкновенно, чтобы у домашних не возникло вопросов, чтобы сохранить нашу маленькую тайну как можно дольше…

Откуда-то изнутри поднимался ликующий жар, согревая сердце. И тут я поняла, что больше не хочу прыгать на искусственной лужайке. Да и рассматривать забинтованное небо не интересно. Самое главное – было здесь, со мной; в точке, подобной вспышке, – когда наши взгляды встретились. И этого уже никогда не отнять...