Земная судьба не вечна – вечно её отображение в людской памяти и уже там, где тайно от всех нас отображается лишь самое лучшее в ней. Небо принимает наш дух, земля – тело, и ничто не переменится в этом распорядке до самых последних дней мира.

Архиепископ Амвросий (Щуров) уже прошёл свой земной путь, застав и страшные, глухие годы Церкви, и период её возрождения. Силы его безоглядно тратились им во славу Божию, и мы можем лишь последовать ему в периоде его жизни, который следует назвать высшим – он успел увидеть плоды своего служения и обрадоваться им.

Будем же помнить его так, как поминают своего батюшку многие ивановцы, и далеко не только они, и приезжающие в его места за духовной помощью и советом.

И поблагодарим за эту добросовестную хронику писателя Алексея Федотова

Сергей Арутюнов

---

 

Призвание к архиерейскому служению

Архиепископ Иов

Архиепископ Иов (Кресович Владимир Адрианович) родился 15 сентября 1898 года в потомственной священнической семье в селе Мокрец Волынской губернии. В 1914 году окончил Милецкое духовное училище, поступил в Волынскую духовную семинарию в г. Житомире. Её окончанию в то время помешали Первая мировая война, революции и гражданская война, начавшиеся на территории рухнувшей Российской империи. После окончания гражданской войны В. А. Кресович оказался на территории, которая по итогам Первой мировой войны отошла Польше.

В 1919 году он поступил в четвёртый класс открытой в г. Кременце духовной семинарии, которую окончил в 1922 году. Во время учёбы в семинарии 30 октября 1921 года был рукоположен в сан диакона, 5 марта 1922 года в сан священника. Служил в храмах Николаевского женского монастыря в Кременце, села Рахманово, села Тараканово, села Любеч. Был возведён в сан протоиерея. В 1935 году был назначен благочинным. Был женат на Василисе Кресович, у них было двое детей – сын Феофил (1927 г. р.) и дочь Галина (1931 г. р.).

До 1939 года входил в клир Автономной церкви в Польше. Осенью 1939 г., после присоединения Западной Волыни к СССР, присоединился к Русской православной церкви. Во время немецкой оккупации в годы Великой Отечественной войны протоиерей Владимир Кресович стал одним из немногих священников благочиния, отказавшихся перейти в неканоническую Украинскую автокефальную православную церковь.

В 1942 году овдовел и в том же году в Почаевской лавре принял монашеский постриг. 24 июля 1942 году совершилась его хиротония в епископа Ковельского, викария Волынской епархии. 6 июня 1943 года стал епископом Кременецким и Лубенским, управляющим Волынской епархией.

Во время немецкой оккупации по благословению епископа Иова находившиеся в его подчинении клирики совершали крещения евреев, благодаря чему те могли покинуть гетто и спастись от уничтожения; прятали местных жителей, определенных к вывозу для работы в Германию. За это впоследствии он был награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». В феврале 1944 году Волынский край был освобожден советскими войсками. Епископ Иов не стал эвакуироваться, в Кременце остались и его дети.

14 февраля 1945 г. был назначен епископом Измаильским. В связи с тем, что им были приняты в епархию несколько клириков с Волыни, которым там угрожали репрессии, 5 апреля 1946 года был уволен на покой с определением места пребывания в одном из монастырей Кишиневской епархии.

29 июля 1947 года назначен епископом Лысковским, викарием Горьковской епархии. 7 декабря 1950 года был назначен епископом Великолукским и Торопецким. С 20 июля 1951 года епископ Чебоксарский и Чувашский. 26 января 1953 года назначен епископом Казанским и Чистопольским. 25 февраля 1954 г. возведен в сан архиепископа.

В июле 1960 г. Верховный Суд Татарской АССР приговорил архиепископа Казанского Иова к трем годам лишения свободы с конфискацией имущества. Процессу была придана широкая огласка: статья в «Известиях» от 8 июля, статья в «Советской России» от 21 июня, отклики читателей в той же газете от 20 июля и наконец, обширный обзор дела в июльском номере журнала «Наука и религия».

Его обвинили в мошенничестве: что за семь лет пребывания на Казанской кафедре, он, скрывая свои действительные доходы, не доплатил государству свыше двух миллионов подоходного налога. В беседе с архиепископом Брюссельским Василием Кривошеиным, состоявшейся в июле 1960 г., митрополит Николай (Ярушевич) объяснял: «Согласно с установившимися порядками архиереи платят налоги со своего жалованья. Кроме того, они получают на представительство (куда часто входит содержание машины, секретаря, поездки и т.д.). Эти суммы налогам не облагаются и в инспекцию не заявляются. А вот к архиепископу Иову придрались, что он эти суммы на представительство скрывал, налогов с них не платил. Но даже в таких случаях, когда кто-нибудь скрывает доходы и не платит налогов, за это не сажают сразу в тюрьму, но предлагают уплатить недостающий налог и только в случае отказа могут подвергнуть наказанию. Архиепископ Иов предложил все уплатить, что с него требуют. Тем не менее, его приговорили к трем годам».

Потом, в 1971 году, в беседе с архиепископом Василием сам архиепископ Иов, в то время занимавший Уфимскую кафедру, сказал: «Да, всё сущая правда. И знаете, когда я попал в тюрьму, все меня бросили, все отреклись от меня… Испугались. Один митрополит Николай (Ярушевич) не испугался. И до суда и после суда и осуждения поддерживал меня, чем мог, писал мне. Он один!.. После трёх лет лагеря… я три года не был у дел».

Основной причиной репрессивных мер в отношении архиепископа Иова стало то, что он активно пытался противодействовать закрытию церквей в епархии: «…разъезжал по селам и призывал паству твердо стоять за свои храмы». Суд над ним носил показательный характер, получил большой резонанс не только в СССР, но и за границей.

Срок заключения отбывал в казанской тюрьме на хозяйственных работах. Был освобождён по окончании срока 24 апреля 1963 года, жил на покое во Львове у детей. В апреле 1967 года в соответствии с советским законодательством с архиепископа Иова официально была снята судимость.

23 октября 1967 года он был назначен архиепископом Уфимским и Стерлитамакским.

16 октября 1973 года был назначен архиепископом Ивановским и Кинешемским. Здесь ему удалось уладить многолетний конфликт, имевший место между его предшественником на кафедре архиепископом Феодосием (Погорским) и церковным советом Преображенского кафедрального собора г. Иваново. Об этом архиепископ Иов так писал в годовом отчете патриарху Пимену: «Возникший здесь в свое время конфликт во второй половине отчетного года принял особо острый характер, в результате чего нашумевшая через край "молва людская" должна была уступить место рассудительному реализму. И, благодарение Богу, к концу отчётного 1973 года страсти людские значительно улеглись. Как в кафедральном соборе г. Иваново, так и в других церковных общинах епархии приходская жизнь постепенно умиротворяется».

С архиепископом Иовом приехал в качестве секретаря епархиального управления протоиерей Николай Демьянович. Он был на десять лет моложе архиерея: родился 16 января 1908 года в деревне Лыски Гродненской губернии в крестьянской семье. В 1931 году окончил Виленскую духовную семинарию, в 1933 году богословский факультет Варшавского университета. В 1937 году защитил магистерскую диссертацию. В 1932 году был рукоположен в сан священника, служил в разных храмах Беларуси и Литвы. После включения Прибалтики и западных областей Беларуси в состав СССР проживал в Вильнюсе, где работал бухгалтером на хлебозаводе, при этом служил как сверхштатный священник в Михайлово-Константининском храме. В автобиографии писал, что такой же была и его деятельность в период немецкой оккупации.

В апреле 1944 года после вхождения в Вильнюс советских войск, был назначен настоятелем Пречистенского собора и секретарём Виленско-Литовского епархиального управления, служил в этих должностях до 1949 года. В 1949-1951 годах служил настоятелем храмов в Беларуси – в г. Логойске Минской области и в г. Лепеле Витебской области. В 1951 году по приглашению в то время епископа Иова, назначенного управляющим Чебоксарской и Чувашской епархией, перешел в эту епархию. До 1960 года был там секретарём епархиального управления, настоятелем кафедрального собора, благочинным. После ареста архиепископа Иова и до его реабилитации в 1967 году был освобожден от этих должностей и работал все эти годы делопроизводителем епархиального управления. С 1967 по 1973 год вновь стал секретарём епархиального управления, но должность настоятеля собора, по всей видимости, его уже не интересовала – после реформы приходского управления 1961 года она несла больше проблем, чем возможностей. Поэтому и в Чебоксарах и по приезде в 1973 году в Иваново он был не настоятелем, а одним из штатных священников кафедрального собора.

Архимандрит Амвросий остался настоятелем. Новый архиерей и секретарь были с ним доброжелательны, иногда брали его с собой, когда выезжали куда-то в лес, чтобы на природе отвлечься от напряжения жизни в городе, где каждый их шаг был под контролем. С ними вместе ездил также завхоз епархиального управления священник Павел Машин.

Нападения со стороны прихожан на настоятеля после приезда архиепископа Иова как-то сами собой сошли на нет. Отец Амвросий, наконец, мог свободно вздохнуть после нескольких лет жизни в постоянном стрессе.

 

            Отец Алексий

Отец Амвросий держался на дистанции с большинством священнослужителей – жизнь научила его, что большинство людей начинают необыкновенно быстро меняться в худшую сторону, стоит только подпустить их к себе чуть поближе. Исключение составлял отец Николай Винокуров, с которым они теперь вместе снимали приделок в небольшом деревянном доме на окраине города. Изредка они ездили к его дяде – отцу Василию Васинскому, после монашеского пострига ставшему отцом Никодимом и недавно возведённому в сан игумена. До кончины отца Леонтия в 1972 году отец Амвросий ездил иногда и к нему. И был ещё один священник, которого он выделял – настоятель Свято-Духовского храма г. Юрьевца протоиерей Алексий Тумин.

Алексей Иванович Тумин родился 8 марта 1939 года в семье служащего, в деревне Покровка Стерлитамакского района, Башкирской АССР. Его отец, Иван Андреевич Тумин, в 1941 году погиб на фронте. Семья переехала к дедушке, который был церковным старостой Николо-Татьянинской церкви г. Стерлитамака БАССР.

Детские годы отца Алексия связаны с дедушкой, который был церковным старостой и глубоко верующей бабушкой. С раннего детства Алексей был при храме; богослужение, храмовое пространство, жизнь приходской общины – всё это органично прочно вошло в его сознание. С семи лет уже прислуживал в алтаре. Церковное пение, чтение будущий священник полюбил с детства.

Сам он вспоминал об этом так: «настоятель взял меня в семилетнем возрасте во Св. Алтарь. Я помогал в Алтаре священнослужителям, исполняя различные алтарные послушания, делал я это с любовью, большим желанием и неленостно. В семилетнем возрасте я уже начал читать "Трисвятое по Отче наш" по "Ныне отпущаеши". Так постепенно по мудрому наставлению о. настоятеля, я приучился к церковному чтению: осмысленному, благоговейному, неторопливому. И когда я постиг это малое, о. настоятель благословил меня читать – 1-ый Час. А затем "Шестопсалмие" и прочее... И в 12 лет я читал уже всё, особенно запомнилось мне чтение канона с о. настоятелем в воскресные дни. В 16 лет я уже прекрасно знал Церковный устав и мог помогать тем священнослужителям, которые плохо в нем разбирались, потому что, в то трудное время рукополагали в сан священника или диакона людей "взятых от сохи". И когда исполнилось мне 18 лет, по рекомендации того же богомудрого о. настоятеля, я был рукоположен в сан диакона и оставлен в кафедральном соборе г. Уфы, одновременно исполняя обязанности казначея Епархиального управления».

В восемнадцать лет епископ Илларион (Прохоров) рукоположил Алексия Тумина в сан диакона, а через год в сан священника, сделал его своим помощником по епархиальным делам. Это был 1958 год – начало антицерковных репрессий, инициированных Н.С. Хрущевым и продолжавшихся вплоть до 1964 года. Один Господь знает, как тяжело было молодому священнику, почти мальчику не только не сломаться, но и сформироваться как пастырю в эти годы огромного прессинга на каждого открыто исповедующего свою веру.

Когда епископа Иллариона перевели в Ивановскую епархию, отец Алексий поехал за ним. Это был 1960 год. 4 августа 1960 года епископом Ивановским и Кинешемским Иларионом был назначен вторым священником в храм в честь Архистратига Михаила села Михайловское Фурмановского района Ивановской области. С 8 августа 1962 года – настоятель Георгиевского храма села Георгиевское Кинешемского района. С 6 февраля 1965 года – настоятель Троицко-Знаменского храма поселка Лежнево. С 17 декабря 1966 года – второй священник Сергиевского храма поселка Старая Вичуга. С 23 мая 1968 года – второй священник, затем настоятель Свято-Духовского храма г. Юрьевца.

Отец Алексий очень рано женился, ему было всего 17 лет. И на протяжении пути семейной жизни, они с матушкой Евгенией сумели сохранить трепетное отношение друг к другу, которое внешне, впрочем, ими не проявлялось. Зачастую в священнических семьях бывает, что попадья пытается командовать мужем, все силы прилагая к тому, чтобы стать «первой леди» на приходе. Так вот у матушки Евгении таких глупостей не было. Она всегда держалась в тени мужа, даже за столом во время официальных приемов с ним рядом не садилась. Но при этом была очевидна та огромная поддержка, которую матушка оказывает супругу, как она за него переживает, насколько понимает специфику пастырского служения, что ее муж принадлежит не только ей, но и, в первую очередь, Церкви. И все их четыре сына стали священнослужителями.

Его сыну Вячеславу не было еще четырех лет, когда отец Алексий первый раз взял его на ночное пасхальное богослужение в храме села Георгиевское, где был в то время настоятелем. Мальчик достоял до середины утрени, а потом заснул прямо в алтаре, но детское воспоминание осталось у него на всю жизнь. Потом, когда отец Алексий служил в Юрьевце, все четыре его сына приходили на все воскресные богослужения. На буднях учились в школе, но иногда в большие праздники всё равно приходили в храм. Время было атеистическое. Со стороны одноклассников братья Тумины давления не испытывали – все вместе они росли на одной улице, у них не было какого-то антагонизма. А вот классный руководитель Вячеславу попалась идейная атеистка, которая пыталась его перевоспитывать. Тогда были случаи, когда Пасху Христову делали рабочим днём под предлогом переноса выходных в связи с майскими праздниками. И когда в этот день учились, она обязательно вызывала его к доске, с комментариями о том, что он вместо того, чтобы учиться всю ночь прогулял с крестным ходом... Впрочем, большого нажима не было. Единственное, когда директор вручал аттестат о среднем образовании, сказал: «Не позорь школу!» – это о его желании поступить в духовную семинарию.

Но Вячеслав после службы в армии, пошёл в семинарию, хотя предлагали на льготных условиях поступить в Костромской политехнический институт – вне Церкви просто не представлял себя. Такое же ощущение имели и его братья.

При этом отец Алексий никогда не давил на сыновей, чтобы они выбрали путь церковного служения, по-разному сложный в любое время. Желание такое у него было, они это чувствовали, а давления не было. Он сумел как-то органично сделать так, что храм стал ими восприниматься как второй дом.

В то же время его общение с сыновьями не ограничивалось храмом и религиозными вопросами. В Юрьевце есть залив, они с сыновьями приходили туда в восемь вечера, а обратно уходили глубокой ночью, около двух часов. За один раз могли наловить двести ершей. Ходили вместе за грибами, на отдых на природу с палаткой. Отец Алексий очень хорошо ориентировался в лесу. Свозил семью на свою родину в Башкирию. Плыли по Волге, по Оке – всё это очень впечатлило мальчишек.

Он очень просто всегда держался, по-житейски мудро мог ответить на любой самый сложный вопрос. «Это   очень хороший священник, всей душой любящий Церковь, который с раннего детства не мыслил себя без активного участия в литургической жизни. Будучи ребенком, он уже исполнял послушания алтарника и чтеца, совсем юным он был рукоположен в сан диакона и через год священника. Никогда у него не было и тени сомнения в правильности своего жизненного выбора», – сказал как-то о нём архимандрит Амвросий отцу Николаю Винокурову. И тот с ним полностью согласился.

 

Духовенство собора

Когда епископ Поликарп назначил отца Амвросия настоятелем Преображенского собора, то из служивших в нём священников младше его был только отец Дмитрий Мужук. А спустя десять лет соборное духовенство обновилось, и уже большинство было моложе настоятеля.

Очень большой поддержкой ему был отец Николай Винокуров. Архиепископ Иов так характеризовал его: «Священник Николай Винокуров – клирик Преображенского кафедрального собора города Иванова и благочинный 4-го округа принадлежит к числу лучших священнослужителей епархии. Выходец из благочестивой крестьянской семьи. Священник Николай Винокуров сумел получить высшее богословское образование и, сочетав с этим глубокое религиозное убеждение, явил собою пример хорошего священника. Будучи чутким и внимательным к каждому, он благожелательно относится ко всем запросам своих духовных чад. Настроен он ко всем всегда мирно и доброжелательно. Отличается большим смирением, послушанием и дисциплинированностью».

Уже тогда очень многие стремились к нему на исповедь, вспоминая о нём того времени впоследствии так: «Он открывал свое сердце, к нему всегда можно было подойти как для исповеди, так и для беседы. И при этом не был навязчив, никогда не давал советов в приказном тоне, старался, чтобы человек сам пришел к нужному решению. Очень любил молиться, всегда был внутренне сосредоточен, при этом не затягивал службы, чтобы этот его молитвенный настрой передался и тем, кто на них пришел, что было бы сложнее достигнуть в случае слишком продолжительного по времени богослужения». «Маленьких детей, встречал всегда невыразимым теплом и любовью. И мы это чувствовали. «Слушай папу и маму. Не ленись. Говори правду. Веди себя скромно», – до сего дня слышится его ласковый голос». «Он был очень чистый, смиренный и кроткий человек, он умел в то же время, и пошутить, совсем не был ханжой и лицемерным святошей. Если греховная природа человека, стоящего перед ним, а в особенности – если этот человек служил в Церкви, превосходила ту меру нравственного падения, которую могло как-то понять его чистое и непомраченное сознание, то отец Николай расстраивался как ребенок, на него жалко иногда было смотреть».

Даже один из уполномоченных Совета по делам религий по Ивановской области спустя годы так написал о нём: «Он не был назойлив и навязчив: люди сами тянулись к нему. Наделенный от природы тактом, необычайной любовью к человеку, свято верящий, что все мы – братья и сестры во Христе, всю свою жизнь он подчинил служению людям».

Монашеский постриг отец Николай не хотел принимать, так как, по его глубокому убеждению, монах должен жить в монастыре, а он чувствовал призвание помогать духовно людям, живущим в миру.

На двенадцать лет моложе отца Амвросия был священник Виктор Гаврилов, которого архиепископ Иов рукоположил в 1976 году – 30 мая в сан диакона, а 2 июня в сан священника. У него был непростой путь к священству. Во время Великой Отечественной войны в бою погиб его отец, который был командиром полка. Мама Виктора, который был еще младенцем (он родился 8 февраля 1942 года) вышла замуж за другого мужчину. Отчим был к нему очень строг. Мальчик много времени проводил со своей бабушкой Ниной Константиновной – женщиной очень религиозной. Она научила его молитвам и церковнославянскому языку. Многие молитвы он с детства знал наизусть и часто читал их про себя. В четырнадцать лет у него появилась тяга к путешествиям. Он убегал из дома, ездил по разным городам Советского Союза без копейки в кармане. И удивительным образом везде для него находились приют и пропитание, а водители и проводницы в поездах подвозили его в другие города бесплатно… Отчим каждый раз объявлял его в розыск, его находили, наказывали, но он потом опять сбегал. Его тянуло в монастыри и храмы, к старцам, скрывавшимся в горах Абхазии, кто-то посоветовал ему поступить в семинарию. И Виктор поступил в Ленинградскую духовную семинарию, а после её окончания в Ленинградскую духовную академию. Был псаломщиком у известного ленинградского священника протоиерея Василия Лесняка. Тот брал его с собой на требы, и тогда Виктор выучил их наизусть. Он женился, хотел рукополагаться, но в Ленинграде это оказалось невозможно; тогда и посоветовал кто-то поехать в Иваново, где в кафедральном соборе он впоследствии прослужил священником 35 лет.

На двадцать два года моложе отца Амвросия был соборный священник Владимир Зарицкий – архиепископ Иов рукоположил его в 1975 году 30 марта в сан диакона, а 6 апреля в иерея, когда ему был всего лишь двадцать один год. Потом он был назначен настоятелем Знаменской церкви в селе Красном Палехского района. По благословению владыки Иова архимандрит Амвросий постриг его в монашество с именем Вениамин 25 мая 1977 года. Впоследствии отец Вениамин служил в Орловской, Рязанской епархиях. В 1985 году заочно окончил Московскую духовную семинарию. В 1992 году был назначен наместником Николо-Угрешского мужского монастыря в г. Дзержинский Московской области, больше десяти лет был ректором Николо-Угрешской духовной семинарии. 14 апреля 2003 года был рукоположен в сан епископа Люберецкого, викария Московской епархии. 31 мая 2010 года назначен епископом Пензенским и Кузнецким. В 2012 году был назначен главой новообразованной Пензенской митрополии и возведён в сан митрополита. С 25 декабря 2013 года митрополит Рязанский и Михайловский, с 22 октября 2015 года – митрополит Оренбургский и Саракташский.

Конечно, был в соборе и отец Николай Демьянович, который был старше архимандрита Амвросия на двадцать с лишним лет, но его настоятель не считал в числе соборных священников, хотя он таковым и числился. Его, как и владыку Иова, настоятель считал своим начальником. Архиепископ Иов был уже как старец, стоявший несколько вдали от решения текущих проблем, многие из которых передоверял отцу Николаю Демьяновичу. Что не мешало ему иногда принимать решения в корне меняющие судьбы обращавшихся к нему людей. Одному молодому человеку, который обратился к нему с просьбой о монашеском постриге, владыка в шутливой форме сказал, что пострижёт его, если тот принесёт справку от врача, что неспособен к семейной жизни. И действительно, этот молодой человек вскоре женился, стал отцом двоих детей и пополнил ряды белого духовенства.

Были и другие священнослужители почтенного возраста. Протодиакон Александр Миловидов, который родился в 1895 году, был даже на три года старше владыки Иова. В своё время он окончил Владимирскую духовную семинарию, в 1922 году его рукоположили в сан диакона. Однако с 1924 по 1947 год он работал на светской работе, большей частью певцом в театральных хорах и вокальных ансамблях. За участие в Великой Отечественной войне был награждён орденом «Красной звезды» и четырьмя медалями. С 1947 года вернулся к церковной службе, стал соборным протодиаконом, и служил в соборе уже почти тридцать лет. Однако в целом отец Амвросий вступил уже в ту жизненную пору, когда он стал старше большинства из тех, с кем вместе служил.

 

Избрание

Однажды летом 1977 года отец Амвросий в очередной раз поехал в лес с архиепископом Иовом и отцом Николаем Демьяновичем. Владыка в последнее время был нездоров, ему не только служить, но и ходить иногда было трудно. После приёма лекарств становилось легче, но состояние его здоровья уже стало предметом обсуждения и в соборе, и во всей епархии – при архиепископе Иове обстановка стабилизировалась, и люди боялись, что его заменят на кого-то похожего на владыку Феодосия. Отец Дмитрий Мужук говорил, что знает точно, кто будет архиереем, и что ему уже предложили стать секретарем епархиального управления и настоятелем кафедрального собора, но он ответил, что можно оставить тех, кто есть – они справляются достаточно неплохо.

Конечно, и отец Амвросий очень переживал, видя ухудшающееся состояние здоровья архиепископа Иова. И вот в лесу, вдали от чужих ушей, архиерей сам с ним заговорил:

– Отец Амвросий, меня стали одолевать присущие людям моего возраста немощи: участились головокружения, усилилась сердечно-сосудистая недостаточность, беспомощность в ногах… Вполне естественно, что при таком состоянии здоровья служить мне дальше в храме не представляется возможным, равно как и в делах самостоятельного управления епархией я чувствую себя неполноценным. 15 сентября мне исполнится 79 лет – сразу после этого я планирую подать прошение патриарху, чтобы мне уйти на покой. Но мне хотелось бы оставить здесь преемника, который принял бы от меня духовную эстафету управления этой последней в моей жизни епархией в духе мира и любви Христовой. Поэтому я решил предложить ему вас как кандидата в ивановские архиереи.

– Владыка, побудьте ещё. Мы всё сделаем здесь, только бы вы у нас были, – растерянно и умоляющее начал говорить архимандрит Амвросий, но отец Николай Демьянович раздражённо перебил его:

– Отец Амвросий, ты не маленький, в таких вещах не спорят. Всё уже согласовано – и с уполномоченным, и в совете, и в патриархии. Не раздражай владыку, он и так плохо себя чувствует.

Архиепископ Иов слабо улыбнулся:

– Отец Николай, ну зачем вы так давите на своего будущего архиерея? А вы, отец Амвросий, примите это избрание с послушанием и смирением, как приличествует монаху. Я знаю, что ещё больше десяти лет назад владыка Антоний ставил вопрос перед митрополитом Никодимом о том, что вы достойны стать архиереем – вот пришло время.

29 сентября 1977 года архиепископ Иов обратился к патриарху Пимену с прошением отправить его на покой. Состояние здоровья архиерея к этому времени ещё ухудшилось: появились затруднения в движении кистью и пальцами левой руки, возникла частичная утрата памяти.

А на следующий день он отправил патриарху ещё один рапорт следующего содержания: «Его Святейшеству, Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Пимену Иова, Архиепископа Ивановского и Кинешемского всепочтительнейший доклад. В связи с поданным мною 29 сентября с.г. прошением на имя Вашего Святейшества с просьбой о почислении меня на покой в связи серьёзного обострения моей болезни на почве старческого склероза, я смиреннейше дерзаю представить Вашему Святейшеству на Ваше Первосвятительское благоусмотрение вполне заслуживающего внимания кандидата во епископа и возможного преемника после меня на Ивановскую кафедру – настоятеля Преображенского собора г. Иваново архимандрита Амвросия (Щурова). Архимандрит Амвросий за время моего четырёхлетнего пребывания на епископской кафедре в Иванове показал себя с самой лучшей стороны как примерный пастырь Церкви Христовой. Представляя при сем его послужной список с моей вполне объективной характеристикой, я всепочтительнейше прошу Ваше Святейшество иметь суждение о нём, как о возможном кандидате на Ивановскую кафедру, где он вполне заслужил себе среди духовенства и верующего народа высокое уважение. Такое решение вопроса по моему суждению принесёт большую пользу Ивановской епархии, так как оно закрепит и на будущее с таким трудом отвоёванную мирную жизнь епархии и послужит во славу Божию. Смиренный Иов, Архиепископ Ивановский и Кинешемский. 30 сентября 1977 года. гор. Иваново».

Приложенная к рапорту характеристика была такой: «Архимандрит Амвросий (Анатолий Павлович Щуров), 1930 года рождения, за время моего четырёхлетнего служения на Ивановско-Кинешемской кафедре показал себя в должности настоятеля Преображенского кафедрального собора г. Иванова достойнейшим пастырем Церкви Христовой.

Архим. Амвросий – человек глубоко религиозный, сосредоточенный, вдумчивый, и, несмотря на своё среднее образование, – человек большого интеллекта и в достаточной степени эрудированный. Он истово, ровным мягким голосом совершает богослужения, весьма доходчиво проповедует слово Божие, неленостно совершает все требы, неся чреду рядового священника собора, а очень часто и выручая других собратий.

Внебогослужебный образ жизни о. архимандрит ведёт вполне достойный православного пастыря-инока, строго соблюдая при этом все нормы данных им монашеских обетов. В кругу своей братии он не начальствует, а добрым словом собрата располагает к выполнению положенного послушания.

В отношении правящего Архиерея послушлив, исполнителен, вежлив, тактичен, самодисциплинирован. За всё время моего пребывания на Ивановской кафедре мне не пришлось заметить со стороны о. архимандрита какой-либо хитрости, двуличия, желания внести раздор в среду сослужащей с ним братии собора.

Верующий народ его любит и почитает как доброго пастыря и отца.

В период своего пастырского служения на приходах Ивановской епархии архимандрит Амвросий исполнял обязанности благочинного ряда благочиннических округов епархии, был членом Епархиального Совета и даже его председателем.

В 1971 году был он также участником от духовенства Ивановской епархии Поместного Собора Русской Православной Церкви.

Всё это и свидетельствует о том, что архимандрит Амвросий вполне заслуживает быть достойным кандидатом во епископский сан».

Постановлением патриарха и Священного синода от 6 октября 1977 года было определено: «Преосвященного архиепископа Ивановского и Кинешемского Иова, согласно прошению, уволить на покой с назначением пенсии. Епископом Ивановским и Кинешемским быть настоятелю Преображенского кафедрального собора г. Иваново архимандриту Амвросию (Щурову)».

Архиепископ Иов, который в июле 1977 года отметил 35 лет своего архиерейского служения, был награждён патриархом Пименом орденом святого князя Владимира второй степени. Выйдя на покой, поселился у своих детей во Львове, где и прожил последние месяцы своей жизни.

А у архимандрита Амвросия только начинался новый, почти тридцатилетний период его служения в новой ступени священства.

Епископ

Наречение

16 октября 1977 года архимандрит Амвросий с протоиереем Николаем Демьяновичем, протоиереем Николаем Винокуровым и представителями от мирян Ивановской епархии поехали в Москву. Днём 17 октября в белом зале Московской патриархии было совершено наречение архимандрита Амвросия во епископа «богоспасаемого града Иваново». Его возглавил митрополит Таллинский и Эстонский Алексий при участии архиепископа Калужского и Боровского Никона, архиепископа Волоколамского Питирима и епископа Рязанского и Касимовского Симона. Наречение во епископа – чинопоследование в Православной Церкви, совершаемое над клириком, избранным в архиереи, которое предшествует архиерейской хиротонии.

При наречении поставляемый во епископа обращается к иерархам, совершающим чинопоследование, со ставленническим словом.

Архимандрит Амвросий сказал: «...Предстоя перед Богом, перед Вами, совершители тайн Божиих, сознаю свою немощь и недостоинство перед принятием нового жребия для служения Церкви Христовой. ...Что могу ответить вам, прозорливо духовным опытом провидящим мою немощную, но верующую всецело уповающую на Господа душу?

Глубокочтимые Архипастыри, прежде времени не буду словами перечислять перед вами добрые намерения и обещания, которые душою своею искренно желаю исполнить.

Скажу вам смиренно и искренно по-монашески, как отвечает новоначальный инок на вопросы постригающего: «Ей, Богу содействующую». При помощи Божией надеюсь и я недостойный, в меру сил, водительством Святого Духа подъять и понести крест епископского служения, возлагаемый на мои слабые человеческие рамена.

Ощущаю душой, что много нужно бы иметь духовных качеств для столь высокого служения. При этом душа моя взором своим уповательно обращается к примерам, как Новозаветной, так и Ветхозаветной Церкви, а именно на избрание пророка Божия Моисея.

Когда Господь призвал Моисея на служение Себе, то Моисей усомнился в своих силах, стал малодушествовать и сказал Богу: «Кто я, чтобы идти к фараону, царю египетскому?» (Исх. 3, 11). Но Бог сказал ему: «Я буду с тобою» (Исх. 3, 12). И в Новом Завете Господь обещал быть неотступно с теми, кто верен Ему и сказал: «Я с вами во все дни до скончания века» (Мф. 28, 20).

Взирая на великих столпов веры Ветхого и Нового Заве-та и сознавая в душе своей, что сам я не стремился к архиерейской чести, к этой «великой и опасной высоте», верю и надеюсь, что и мне, недостойному, будет «помощь от Господа, сотворившего небо и землю» (Пс. 120, 2)».

В то время архиерейские хиротонии были достаточно редким явлением, епископов было немного. Поэтому с теми архиереями, которые участвовали в чине наречение и, особенно, в самой хиротонии, большинство из новопоставляемых епископов сохраняли общение.

Митрополит Таллинский и Эстонский Алексий (Ридигер Алексей Михайлович) был всего лишь на год старше архимандрита Амвросия. Он родился в Эстонии 23 февраля 1929 года. Уже в 1950 году стал священником, в 1953 году со степенью кандидата богословия окончил Ленинградскую духовную академию, в 1958 году был возведён в сан протоиерея. Служил в храмах Эстонии. 3 марта 1961 года принял монашеский постриг с именем Алексий. Имя осталось тоже, но в честь другого святого – не Алексия человека Божия, который был его небесным покровителем при крещении, а святителя Алексия Московского.

3 сентября 1961 года в Александро-Невском кафедральном соборе Таллина состоялась его хиротония во епископа Таллинского и Эстонского. Возглавил её архиепископ Ярославский и Ростовский Никодим (Ротов). На Таллинской кафедре он пробыл до 1986 года. В 1964 году был возведен в сан архиепископа, в 1968 году в сан митрополита.

14 ноября 1961 года епископ Алексий был назначен заместителем председателя Отдела внешних церковных сношений, который возглавлял митрополит Никодим (Ротов). В конце 1964 года был назначен управляющим делами Московской патриархии, стал постоянным членом Священного Синода. В 1984 году ученым советом Ленинградской духовной академии ему была присуждена ученая степень доктора богословия за работу «Православие в Эстонии». Управляющим делами Московской патриархии был до 1986 года, когда был назначен митрополитом Ленинградским и Новгородским. В 1990 году был избран патриархом Московским и всея Руси, нёс это служение до самой своей кончины 5 декабря 2008 года. С его патриаршеством было связано возрождение церковной жизни в России и ряде других стран на территории распавшегося Советского Союза.

С епископом (с 1991 года архиепископом) Амвросием он сохранил добрые отношения и будучи патриархом. В 2006 году, когда архиепископ Амвросий ушёл на покой, патриарх писал ему: «Вы один из первых архипастырей, кого я рукополагал в епископский сан в далёком 1977 году. ˂…˃ Вы возродили Иваново-Вознесенскую епархию, её приходскую, монашескую, образовательную и социальную деятельность. Ваше имя будет вписано в историю епархии, как имя её возродителя после десятилетий испытаний».

Архиепископ Никон (Фомичев Николай Васильевич) был единственным из присутствовавших на наречении архиереев, который был существенно старше архимандрита Амвросия – он родился 22 мая 1910 года в Петербурге в семье служащего. В 1928 году в Ленинграде окончил трудовую школу. По окончании ее три года работал на производстве. В 1936 году с отличием окончил Ленинградский институт инженеров железнодорожного транспорта.

Работал на инженерных должностях до 1945 года. Награжден медалями «За оборону Ленинграда» и «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». Работая и учась, он одновременно иподиаконствовал у ленинградских архиереев в течении 17 лет.

17 июня 1945 года рукоположен в сан диакона, 12 мая 1946 года – в сан священника. Служил на приходах г. Ленинграда. В 1950 году экстерном закончил Ленинградскую духовную академию со степенью кандидата богословия.

Служил в храмах Петрозаводска, Житомира, Великих Лук. С 1958 по 1962 год – вновь служил в Ленинградской епархии.

В 1962 году пострижен в монашество. 26 августа 1962 года рукоположен во епископа Выборгского, викария Ленинградской епархии.

Известный московский священник второй половины ХХ века протоиерей Всеволод Шпиллер отмечал, что они понимают Церковь совершенно иначе, чем традиционно верующие. У них в детстве… окружение было активно нерелигиозным и часть антирелигиозным…. Вдруг они увидели Церковь в ее правде и красоте и присоединились к ней. Не употребляя самого этого слова, отец Всеволод утверждает, что они внутренне настолько смирились с секулярным тоталитаризмом, что просто не могут представить себе терпимое общество, с двумя типами законов: секулярным и церковным. Тот факт, что Церковь в Советском Союзе не имела статуса юридического лица, казался совершенно нормальным студентам 1940-х гг., т. е. тому поколению, которое родилось и выросло при Сталине. Соответственно они не воспринимали и Церковь как общественный институт. Они воспринимали ее в очень узком смысле как «Собрание верующих», что полностью исключало юридический контекст.

Как писал канадский историк Д. В. Поспеловский, «Шпиллер дальше ссылается на конкретных епископов нового поколения, имеющих тот же менталитет, и полагает, что следствием этого будет в дальнейшем полное подчинение гражданским властям – их требованиям, законам и порядку – не просто из страха, но по убеждению, что в государстве может быть только одна власть и один закон».

Формированию нового менталитета способствовало и то, что некоторые из архиереев вступили на путь церковного служения после очень продолжительного периода светской работы. Например, епископ Арсений (Крылов), в 1945–1950 гг. управляющий Калининской епархией до 65 лет работал в различных учреждениях экономически-юридического профиля (ревизором, инспектором, юрисконсультом). Епископ Исаия (Ковалев), в 1954–1960 гг. управляющий Ярославской епархией, до 63 лет работал на речном транспорте. Митрополит Серафим (Никитин), в 1971 году Крутицкий и Коломенский, до 46 лет трудился на светской работе. Архиепископ Никон (Фомичев) до 35 лет работал на инженерных должностях.

Естественно, что когда уже зрелый человек или тем более пенсионер, сформировавшийся в условиях работы в советском учреждении, приступает к руководству фактически новым для него делом, это не может не откладывать определенный отпечаток на его деятельность. При этом, чем более молодым он принял священный сан, тем более активную церковную позицию занимал. Для пенсионера стать священнослужителем в этот период ничем не грозило, они, как считалось, уже отдали свой долг обществу и могли позволить себе своего рода «хобби». А вот достаточно молодой человек с высшим образованием, отказывающийся от светской карьеры ради служения Церкви, бросал своего рода вызов советскому государству и поэтому должен был иметь глубокую убежденность в правильности своего выбора.

Архиепископ Никон (Фомичев) был очень активным архиереем, в годы хрущевских гонений на него было оказано большое давление в связи с тем, что не дал согласия на закрытие Троице-Сергиева монастыря в Риге. Эта активность была у него и в других епархиях. В 1990 году вспоминал: «Когда в 1966 году был назначен в Архангельск, храмов там почти не оставалось. В городе действовали три храма, из них два кладбищенских, а в епархии – такой колоссальной – всего 16 приходов. Открывать было почти нечего. Собор был маленький. Архиепископ Никон приехал в Архангельск в феврале и ужаснулся: все обросло инеем, льдом. Оказалось, что каменные плиты пола лежат прямо на земле. Ремонт делать не разрешали. Лишь после долгих переговоров с властями нам разрешили положить в соборе маты (циновки, половики), а в алтаре настелить деревянный пол».

27 августа 1962 года епископ Никон был назначен управляющим Рижской епархией с титулом епископа Лужского, викария Ленинградской епархии; с 1963 года – епископ Рижский и Латвийский, с 1966 года – Архангельский и Холмогорский, с 1977 года – Калужский и Боровский. В этом же году был возведен в сан архиепископа. С 1982 года – архиепископ Пермский и Соликамский, с 1984 года – на покое. Был отмечен многими наградами Русской Православной Церкви и других Поместных Церквей. Скончался в Ленинграде 13 апреля 1995 года.

Архиепископ Волоколамский Питирим (Нечаев Константин Владимирович) был одним из тех, у кого отец Амвросий учился в годы своей учёбы в Московской духовной семинарии. Он был ненамного старше своего ученика: родился 8 января 1926 года в г. Мичуринске Тамбовской области в семье священника. В 1943 году поступил в Московский институт инженеров транспорта. С 1945 года стал иподиаконствовать у патриарха Алексия I. В 1947 году поступил в богословский институт, через некоторое время преобразованный в Московскую духовную академию. В 1951 году окончил её со степенью кандидата богословия, стал преподавать в академии и семинарии. В 1952 году был рукоположен в сан диакона, в 1954 году священника, в 1953 году ему было присвоено церковное учёное звание доцента. 13 апреля 1959 года состоялся его монашеский постриг, а уже 8 октября того же года он был возведён в сан архимандрита и назначен инспектором Московских духовных академии и семинарии. 23 мая 1963 года состоялась его хиротония во епископа Волоколамского, викария Московской епархии. Он был назначен председателем Издательского отдела Московской патриархии, который возглавлял свыше 30 лет. В 1971 году был возведён в сан архиепископа, в 1986 году в сан митрополита. В 1989 году был избран народным депутатом СССР от Советского фонда культуры. Помимо церковных орденов был награжден советским орденом «Дружбы народов» и государственной наградой Российской Федерации – орденом «Почёта». В 1990 году рассматривался как один из возможных кандидатов на избрание патриархом. Скончался 4 ноября 2003 года.

Епископа Рязанский и Касимовский Симон (Новиков Сергей Михайлович) был также ненамного старше отца Амвросия. Он родился 5 февраля 1928 года в деревне Жолнино Ярославской области. В 1951 году поступил в Московскую духовную семинарию, затем в 1955 году в Московскую духовную академию, которую окончил в 1959 году со степенью кандидата богословия. В 1958 году принял монашеский постриг, был принят в число насельников Троице-Сергиевой лавры. 18 января 1959 года был рукоположен в сан иеродиакона, 12 апреля того же года в сан иеромонаха. С 1959 года стал преподавателем Московской семинарии, а с 1963 года и академии. С 1964 года стал доцентом, а с 1965 года инспектором Московских духовных академии и семинарии в сане архимандрита. 14 октября 1972 года состоялась его хиротония во епископа Рязанского и Касимовского. В 1978 году он был возведён в сан архиепископа, в 2000 году в сан митрополита. Управляющим Рязанской епархией служил до ухода на покой в 2003 году. Скончался 1 сентября 2006 года.

…Во время всенощного бдения накануне архиерейской хиротонии архимандрита Амвросий произошло еще одно событие, которое он запомнил на всю жизнь, спустя многие годы, вспоминая о нём так: «17 октября я молился за всенощным бдением в Богоявленском соборе, и весь ушёл в себя. Вдруг мне сказали, что меня вызывает какой-то старец. Я был очень удивлен, так как никого здесь не знал, да и меня никто не мог знать. Я подошёл к благообразного вида старцу, который был совершенно мне не знаком, и вопросительно посмотрел на него. А он мне сказал: «Избранник Божий». Слова эти были необыкновенными, и я ничего не мог на них ответить. Только спросил: «А вы, батюшка, будете завтра за Божественной Литургией?» Он же мне ничего не ответил, повернулся и ушёл. Произнесены были только два слова, забыть которые было невозможно. Уже позднее я узнал, что это был иеромонах Сампсон (Сиверс). Видимо Дух Божий заставил его подойти ко мне с этими словами, потому что по-человечески он знать ничего обо мне не мог».

 

Хиротония

18 октября 1977 года в день памяти Святителей Московских Петра, Алексия, Ионы, Филиппа и Ермогена за Божественной Литургией в Богоявленском патриаршем соборе хиротонию архимандрита Амвросия совершили митрополит Таллиннский и Эстонский Алексий, архиепископ Калужский и Боровский Никон, архиепископ Волоколамский Питирим, архиепископ Дмитровский Владимир, епископ Звенигородский Анатолий и епископ Рязанский и Касимовский Симон. В сослужении вместе с Московским духовенством приняли участие и представители Ивановской епархии – секретарь епархиального управления протоиерей Николай Демьянович и соборный протоиерей Николай Винокуров.

Двое из архиереев, совершавших епископскую хиротонию архимандрита Амвросия, не присутствовали при наречении.

Архиепископ Дмитровский Владимир (Сабодан Виктор Маркианович) был даже младше новопоставляемого епископа. Он 3 ноября 1935 года в селе Марковцы   Хмельницкой области Украины. В 1954 году поступил в Одесскую духовную семинарию, после неё в 1958 году в Ленинградскую духовную академию, которую окончил в 1962 году со степенью кандидата богословия. В этом же году 14 июня он был рукоположен в сан диакона, 15 июня в сан священника, 26 августа принял монашеский постриг. Был назначен секретарём Одесского епархиального управления, преподавал в Одесской духовной семинарии; после окончания аспирантуры при Московской духовной академии в 1965 году был назначен ректором Одесской семинарии и возведён в сан архимандрита. В 1966 году был назначен заместителем начальника Русской духовной миссии в Иерусалиме. В этом же году 9 июля состоялась его хиротония во епископа Звенигородского. 28 ноября 1968 года был назначен епископом Переяслав-Хмельницким, викарием митрополита Киевского и Галицкого, патриаршего экзарха Украины. 20 марта 1969 года переведен на Черниговскую и Нежинскую кафедру, назначен временно управляющим Сумской епархией. 18 апреля 1973 года был назначен епископом Дмитровским, викарием Московской епархии, ректором Московских духовных академии и семинарии. 9 сентября 1973 года возведён в сан архиепископа. В 1978 году стал профессором Московской духовной академии, в 1979 году там же защитил магистерскую диссертацию. 16 июля 1982 года был переведён на Ростовскую и Новочеркасскую кафедру, возведен в сан митрополита. 28 марта 1984 года назначен патриаршим экзархом Западной Европы. 30 декабря 1987 года назначен управляющим делами Московской Патриархии и постоянным членом Священного Синода. 27 мая 1992 г. Архиерейским собором Украинской православной церкви избран митрополитом Киевским и всея Украины, предстоятелем Украинской православной церкви. Скончался 5 июля 2014 года.

Епископ Звенигородский Анатолий (Кузнецов Евгений Власович) был на два месяца моложе архимандрита Амвросия. Он родился 28 мая 1930 года в городе Иркутске в семье служащего. С 1947 года был псаломщиком в храмах Иркутской епархии, с 1949 года иподиакон епископа Иркутского. В 1949 году поступил в Московскую духовную семинарию.   В 1954 году состоялась его диаконская, в 1956 году священническая хиротонии. В 1960 году окончил Московскую духовную академию со степенью кандидата богословия, 11 октября этого же года состоялся его монашеский постриг. В 1963 году был возведён в сан игумена, в 1968 году в сан архимандрита. С 1960 года преподавал в Московской духовной семинарии, с 1967 года в академии. 3 сентября 1972 года состоялась его хиротония во епископа Виленского и Литовского. С 3 сентября 1974 года – епископ Звенигородский, представитель патриарха Московского при патриархе Антиохийском и всего Востока. С 16 ноября 1979 года епископ Уфимский и Стерлитамакский. 20 июля 1990 года был назначен епископом Керченским, викарием Сурожской епархии. В 1993 году возведён в сан архиепископа. В 2017 году был почислен на покой.

 

Последующие после хиротонии дни 19 и 20 октября были посвящены официальным визитам: патриарху Пимену, который только что вернулся в Москву из заграничной поездки, и в Совет по делам религий при Совете Министров СССР.

Патриах Пимен (Извеков Сергей Михайлович) родился 23 июля 1910 года в городе Богородске Московской губернии. В 1927 году принял монашеский постриг. 3 июля 1931 года был рукоположен в сан иеродиакона, 12 июля 1932 года – в сан иеромонаха. В 1932 г. был призван на два года для несения срочной службы в одной из частей в Белоруссии. Точных сведений о жизни иеромонаха Пимена в 1932-45 годах нет, существуют различные версии его биографии. Согласно одной из них, дезертировал, жил по подложным документам в Москве, был осужден по обвинению в дезертирстве и до осени 1941 года отбывал наказание на строительстве канала Москва-Волга и в ссылке в Узбекской ССР. В 1944 году был осужден на 10 лет, отбывал ссылку в Воркуте; в 1945 году амнистирован в связи с победой над Германией. Согласно другой версии, в 1934 году был арестован за нарушение закона об отделении Церкви от государства и осужден на три года лишения свободы; отбывал срок на строительстве канала Москва-Волга в городе Химки Московской области. После окончания срока в 1937 года был выслан в город Андижан Узбекской ССР, где до начала Великой Отечественной войны заведовал домом санитарного просвещения. В июне 1941 года был призван в действующую армию.

После Великой Отечественной войны проходил служение священника в Муроме, Одессе, Ростове-на-Дону. В 1947 году был возведён в сан игумена. В 1949 году был назначен наместником Псково-Печерского монастыря и возведен в сан архимандрита. В 1954 году назначен наместником Троице-Сергиевой лавры. В 1957 году рукоположен во епископа Балтского, викария Одесской епархии. В конце декабря того же года назначен епископом Дмитровским, викарием Московской епархии. С 1959 по 1961 и с 1963 по 1965 годы был управляющим делами Московской Патриархии. С 1959 по 1961 год был настоятелем Богоявленского патриаршего собора в Москве. С 1959 по 1961 год временно управлял Костромской епархией. В марте 1961 года был назначен архиепископом Тульским и Белевским, а в ноябре 1961 года назначен митрополитом Ленинградским и Ладожским. С октября 1963 года митрополит Крутицкий и Коломенский. В 1970 году, после смерти Святейшего Патриарха Алексия Первого, стал местоблюстителем патриаршего Престола. На Поместном соборе 1971 года избран патриархом Московским и всея Руси. Интронизация состоялась 3 июня 1971 года в Богоявленском патриаршем соборе в Москве. Скончался 3 мая 1990 года после продолжительной болезни.

Совет по делам религий при Совете Министров СССР создан постановлением Совета Министров СССР от 8 декабря 1965 года путём преобразования в единое ведомство двух самостоятельных учреждений – Совета по делам Русской православной церкви, образованного постановлением СНК СССР от 14 сентября 1943 г. и Совета по делам религиозных культов, образованного постановлением СНК СССР от 19 мая 1944 года. Характерно, что первым, кто возглавлял Совет по делам РПЦ полковник госбезопасности Г.Г. Карпов, выпускник духовной семинарии, который с 1940 года возглавлял 3-й отдел 5 управления НКГБ, осуществлявший различные антицерковные акции. Заместителем председателя стал также полковник госбезопасности К.А. Зайцев. В беседе с Карповым 13 октября 1943 года В. М. Молотов указал ему и уполномоченных Совета подобрать «из чекистов». Представляет интерес тот факт, что Г. Г. Карпов некоторое время совмещал свою новую деятельность с исполнением прежних обязанностей начальника 3 отдела. Вышел в отставку позднее в звании генерал-майора. На его соответствующий вопрос В. М. Молотов ответил: «Если Ваше должностное положение в НКГБ не публикуется в газетах и не придано официальной гласности, то я считаю возможным совмещение». Совет по делам РПЦ находился под полной опекой органов госбезопасности вплоть до середины 1950-х годов. До начала 1947 года Совет по делам РПЦ находился в центре внимания Правительства и МГБ. Так в 1946 году Совмин принял на основе его информации 6 постановлений и 33 распоряжения. Подобная активность и самостоятельность по отношению к партийным органам вызывала у них все большее недовольство. На пока Совет находился под постоянной опекой службы госбезопасности, он мог особенно не тревожиться. Ситуация изменилась в 1947 году. МГБ стало утрачивать интерес к Русской православной церкви. К августу 1948 года лишь 20 % уполномоченных были офицерами госбезопасности, остальные пришли с советской (46 %), партийной (19 %) и хозяйственной (10 %) работы. Объединение Совета по делам РПЦ с Советом по делам религиозных культов в 1965 году хотя и произошло после окончания антицерковных репрессий, инициированных Н. С. Хрущёвым и после его отставки, однако соответствовало общей логике этой атеистической деятельности – лишить Русскую православную церковь особого по сравнению с другими религиозными организациями статуса в СССР.

Встречи с патриархом Пименом и в Совете по делам религий для епископа Амвросия носили протокольный характер, и чем-то особым ему не запомнились.

«Всё это было очень трепетно. Никогда в жизни у меня не было таких переживаний, как перед принятием сана епископа. Монашеский постриг, рукоположение в диакона, священника, поставление в игумена и архимандрита – всё это было с этим несравнимо. Душа моя страшно трепетала. Я просто ночи не спал...», – делился спустя годы епископ Амвросий воспоминаниями о своей архиерейской хиротонии. То, что предсказывал ему архимандрит Леонтий (Стасевич), то, к чему еще десять лет назад видел его готовым митрополит Антоний (Кротевич), свершилось.

 

Духовенство

Епископ Амвросий из вежливости спросил отца Николая Демьяновича хочет ли он стать и настоятелем кафедрального собора и, с облегчением услышав «нет», назначил на эту должность отца Николая Винокурова. С секретарём епархиального управления отношения у них не заладились: протоиерей Николай Демьянович думал, что он и епископом Амвросием будет командовать также как архимандритом Амвросием, а архиерей хотел самостоятельности. Минуя секретаря, он принимал кадровые решения, самостоятельно согласовывая их с уполномоченным. Отец Николай очень злился, иногда кричал на епископа, а тот лишь успокаивал его: «Отец Николай, вам нельзя нервничать, у вас давление, берегите себя. Мы вас все здесь очень ценим, но не может же все быть так, как вам это видится». Доходило до того, что отец Николай поручал своей жене – женщине почтенного возраста, следить вечерами у епархиального управления, не приходит ли кто к архиерею, а если приходит, то кто. Однажды во время очередной вспышки гнева у секретаря произошёл сердечный приступ, который он не пережил...

Новым секретарём епархиального управления владыка назначил отца Николая Винокурова, оставив его и настоятелем кафедрального собора. Было сложно представить себе человека менее подходящего для административной работы; однако он смиренно её исполнял –настоятеля с 1977 по 1992 годы, секретаря с 1980 по 1993 годы. Владыка Амвросий так впоследствии об этом вспоминал: «Человек очень мягкий и богобоязненный; и ему, конечно, было очень сложно занимать эти начальствующие должности. Его тяготило быть настоятелем собора, иметь большой клир, где у каждого свой характер. Но когда он был настоятелем, мирная обстановка в соборе была удивительно прочной. Отец Николай умел подойти к каждому священнослужителю, просто по-братски помочь, утешить, успокоить человека. Всякая неприятность была для него тяжела. Будучи секретарём епархиального управления, он был моим добрым помощником на этом посту, но его нежная нервная система не могла выносить этой постоянной психологической нагрузки...»

В соборе обновился штат духовенства. Появились новые священники – отец Сергий Арбузин, в 1992 году ставший первым священником – старостой собора, а вскоре после этого сменивший отца Николая и в качестве настоятеля; отец Николай Смирнов, много лет бывший соборным ключарём.

Отец Виктор Гаврилов освоился в Иванове после Ленинграда. Время было ещё сложным – желавшие крестить детей могли подвергаться серьёзной проработке по месту работы. Однажды к отцу Виктору подошла прихожанка Полина Ивановна, которая предложила ему организовывать крещение детей на дому. Это был определённый риск – за это могли и регистрации лишить, а у священника было уже двое детей, а кроме как служить он больше ничего не умел. Однако он согласился. В результате поездок с Полиной Ивановной по городу и близлежащим населённым пунктам, где порой она собирала креститься по сорок-пятьдесят детей, им было совершено свыше тысячи крещений. Отец Виктор был очень добрый, народ это чувствовал, и его постоянно окружала толпа людей.

Протодиакон Михаил Дзичковский на протяжении многих лет сопровождал епископа Амвросия во время всех соборных и выездных богослужений, впоследствии стал протоиереем и настоятелем храма в Комсомольске. Молодой иеродиакон Никон (Фомин), которому владыка доверил возрождать Николо-Шартомский монастырь, и который сумел сделать его одной из наиболее значимых обителей в России, впоследствии стал епископом Шуйским и Тейковским, затем митрополитом Астраханским и Камызякским.

После архиерейской хиротонии церковная жизнь, за которую он отвечал, для епископа Амвросия расширилась: теперь это был не только кафедральный собор, но и все приходы епархии, а их в 1977 году было 44. И в жизнь и проблемы каждого архиерей старался вникнуть. Он помнил о том, как в своё время его поддержал архиепископ Димитрий (Градусов), помня об этом, старался помочь каждому молодому человеку, желавшему встать на путь церковного служения, устоять на этом пути. Поскольку он пытался помочь всем, то естественно, что не всегда получалось. Но именно то, что он каждому давал шанс, не боясь идти на риск, и стал залогом церковного возрождения в Ивановской области в 1990-е годы.

 

Иподиаконы

Иподиаконами у архиереев обычно бывают молодые люди, потому что сами функции этих церковнослужителей, помогающих архиерею во время богослужения, предполагают их подвижность и быстроту реакций. Однако у епископа Амвросия в первый период его служения многие иподиаконы были людьми весьма зрелого возраста.

Бывший старшим иподиаконом у многих ивановских архиереев Валерий Рябинин после несчастного случая стал инвалидом. Как шептались некоторые из почитателей архиепископа Феодосия, это произошло с ним из-за того, что он якобы обижал владыку Феодосия. Епископ Амвросий и отец Николай старались как могли пресекать такие разговоры, чтобы Валерий, который после полученной травмы с трудом передвигался, не получил ещё и душевную травму. Впрочем, он-то как раз хорошо знал цену тем, кто распускал эти сплетни, и их мнение его не интересовало. А вот поддержка новых епископа и настоятеля были ему дороги.

Старшим иподиаконом стал Сергей Васильевич, которого даже в соборе, где почти никого не называли с отчеством, звали именно так. Он очень любил ездить по святым местам. Это был высокий седой мужчина с большой бородой и длинными волосами. Руки у него были большие - даже удивительно, как он умудрялся застегивать ими пуговицы на архиерейском облачении...

Сменивший его впоследствии в качестве старшего иподиакона Юрий Яковлев привёл в собор в качестве иподиаконов своих четырёх сыновей. Из них трое впоследствии приняли монашество и были рукоположены в священный сан – Леонид стал архидиаконом Иннокентием, Роман игуменом Романом, Николай иеродиаконом Николаем, только самый младший Иван выбрал светскую стезю. Их сестра Анна впоследствии тоже стала монахиней. Братья Яковлевы в молодости были люди весёлые, иногда подшучивали над некоторыми соборными «авторитетами». Как-то очень быстро и естественно они стали для владыки Амвросия незаменимыми помощниками.

После Юрия старшим иподиаконом стал Павел Петров. Всю жизнь он проработал на производстве, а выйдя на пенсию, под давлением жены, стал сначала иподиаконом, а потом и диаконом. А через некоторое время его супруга упросила архиерея, чтобы он их всех постриг в монашество – и её с мужем, и её престарелую маму, которая жила с ними. Так отец Павел стал иеродиаконом Евфимием, она монахиней Поликсенией, а его тёща монахиней Домникой. Жить они и после пострига остались в одном доме, что первое время давало тему для шуток протодиакону Михаилу.

Ещё один иподиакон Анатолий Вовк приходил не каждое воскресенье. Его жена Галина работала когда-то в епархиальной канцелярии у митрополита Антония, потом в соборе, и под её влиянием он начал ходить на службы.

Некоторые из этих всю жизнь проработавших на производстве немолодых людей могли церковь назвать «цехом», стихарь «спецовкой», но делали это, не вкладывая что-то негативное, просто оговаривались.

Начали появляться и молодые иподиакона кроме братьев Яковлевых. Виктор Овчинников учился на историческом факультете Ивановского государственного университета. Нельзя было, чтобы в соборе его кто-то увидел помогающим при совершении богослужения – мог быть большой скандал, вплоть до отчисления. Поэтому он просто молился в углу в алтаре. Но при выездах архиерея на приходы, где его никто не мог узнать, иподиаконствовал; а также ездил помогать на клиросе священникам в несколько сельских приходов епархии. Однако постоянно скрывать это оказалось невозможно; некоторые атеистические деятели в Иванове пытались добиться, чтобы у Виктора Ивановича отобрали университетский диплом, но у них ничего не вышло. После окончания университета и службы в армии, он поступил в Московскую духовную семинарию, принял монашеский постриг с именем Юстиниан, со степенью магистра богословия окончил богословский институт в Бухаресте в Румынии. Служил ключарём кафедрального собора и настоятелем храма в Твери. В 1995 году состоялась его архиерейская хиротония во епископа Дубоссарского, викария Кишинёвской епархии. 6 октября 1998 года стал управляющим новообразованной Тираспольской и Дубоссарской епархией. В 2008 году возведён в сан архиепископа. В 2010-2014 годах был управляющим Патриаршими приходами в США; с 25 июля 2014 года архиепископ Элистинский и Калмыцкий.

Другим молодым иподиаконом был Вячеслав Лебедев. На него самый большой психологический прессинг был осуществлён, когда после службы в армии он принял решение стать диаконом. Документы, которые он подал уполномоченному, пошли и в школу, где он учился, и в воинскую часть, где он служил. Директор школы, классный руководитель, одноклассники; замполит части ему звонили, пытаясь отговорить от сделанного выбора – кто-то давил, а кто-то формально позвонил, потому-то им сказали, чтобы они так сделали. Его мама была ответственным профсоюзным работником; ей и в исполкоме и на партсобраниях устраивали в прямом смысле экзекуции: «Как же ты, профсоюзный работник, профсоюзы – школа коммунизма, а у тебя сын поп народился. Лучше бы он преступником был – посадили бы его, и закрыта была бы тема». До нервного срыва её довели. Уполномоченный ему сказал: «Куда ты идёте? С кем будешь? Скоро все старухи вымрут, среди сверстников друзей у тебя не будет, впереди полное одиночество». Он испугался, пошёл к владыке Амвросию, а тот одной шуткой развеял все его мрачные предчувствия: «Чадо, на мой век "старух" хватило, и на твой хватит». Диаконская хиротония после всех этих испытаний прошла благополучно. В том же, 1981 году, он был рукоположен в сан священника, в 1988 году принял монашеский постриг с именем Хрисанф. До самой своей кончины 11 февраля 2021 года служил в кафедральном соборе и на разных приходах епархии.

Некоторые архиереи бывают очень придирчивы к иподиаконам; епископ Амвросий был более чем снисходителен. Во время богослужения он погружался в молитву, не обращая внимания на небольшие ошибки сослужащего с ним духовенства и иподиаконов, которые неизбежно иногда имеют место.

 

Певчие

В Преображенском соборе в то время было много хоров – два профессиональных и один любительский. Связано это было с тем, что проповедь в советское время была фактически запрещена; если священники что-то говорили в храме с амвона, то в больших городах были люди, которые конспектировали то, что они говорят и передавали в советские органы. Один уполномоченный на область (иногда со вторым сотрудником, но чаще только с секретарём) не мог уследить за всеми храмами. Поэтому при райисполкомах были комиссии по контролю за соблюдением законодательства о культах. Председателем комиссии, как правило, был заместитель председателя или секретарь райисполкома, а членами могли быть и учителя, и работники культуры, и пенсионеры. Некоторые из таких активистов и следили за содержанием проповедей. В силу этого священники чаще читали проповеди по напечатанным текстам, чтобы неграмотные «конспектёры», не понимавшие о чём проповедь, не исказили её смысл в опасном для проповедника духе. А чтение с листа твёрдо выверенных текстов – это совсем иное, чем живое слово, этим людей не привлечь. Поэтому в советское время в храмах большое внимание уделяли хорам, диаконам и чтецам с красивыми голосами, чтобы красотой богослужения привлечь людей в храм. Некоторые регенты имели целые большие нотные библиотеки произведений композиторов, писавших музыку на богослужебные тексты. Они регулярно обновляли репертуар, для чего порой и еженедельно проводили спевки с целью разучивания новых произведений. Из-за того, что многие из таких, как они их называли «номеров», были достаточно продолжительными, праздничные богослужения часто затягивались.

Регентов хоров в епархиях обычно было немного, все они были наперечёт. В сельских, да и в небольших городских храмах, как правило, вместо регента и хора был один псаломщик. Иногда ему удавалось создать любительский хор из прихожан, среди которых в то время было немало желавших петь на клиросе. Псаломщики получали регистрацию у уполномоченного также как священники и диакона. Все они были на контроле у государства. Что касается регентов, то такой позиции для уполномоченных не существовало, но по факту регенты могли быть либо в сане, либо зарегистрированы как псаломщики. В Преображенском кафедральном соборе «правым» или «архиерейским» хором долгое время руководил Борис Левчук. Выпускник духовной академии, из-за второго брака он не смог стать священником, из-за чего недолюбливал духовенство. Во время конфликта архиепископа Феодосия с церковным советом, он активно поддерживал церковный совет. Потом его сменил диакон Вадим Манчтет. Это был невысокий мужчина с чёрными как смоль зачёсанными назад волосами и маленькой бородкой. Он окончил шесть классов, а дальше в силу разных причин учиться не стал – рано пришлось работать, потом пришёл в храм, стал псаломщиком. Очень хорошо изучил церковный устав, самоучкой освоил нотную грамоту, стал диаконом, регентом сначала «левого», потом «правого» хора. Пока был молодой, несколько раз подавал прошение о рукоположении в сан священника, а потом у него перегорело, и он потерял к этому интерес. Как диакон служил очень редко, на службы приходил не в подряснике, а в костюме с галстуком, причём под пиджак непременно поддевал жилетку. Не любил, когда его звали «отец Вадим», больше ему нравилось «Вадим Григорьевич». Епископ Амвросий однако посчитал возможным к пятидесятилетию возвести его в сан протодиакона. Архиерейский хор порой достигал до сорока человек; все они получали достаточно неплохую оплату за выходы, включая репетиции, которые назывались спевки. Солея в соборе, который строился как приходской храм, была сравнительно небольшой. В храме было два придела – в честь Казанской иконы Божией Матери и святителя Николая Чудотворца. Алтарь на все три престола был общий, благодаря чему в нём могло уместиться достаточно много священнослужителей. «Правый» и «левый» хоры практически полностью занимали солею перед приделами.

«Левый» хор отличался тем, что певчим в нём платили несколько меньше, но их число порой тоже было весьма значительным, порой до тридцати человек. Далеко не все певчие профессиональных хоров были верующими; были и те, кто своим неверием бравировали. Басы и тенора выходили покурить по время чтения шестопсалмия и в другие «паузы» (такими были места службы, где много читали, но не пели в их представлении). Левым хором руководил дракон Евгений Петров, впоследствии постриженный в монашество с именем Адриан. Как и другой регент, изначально он не имел законченного образования. Однако ближе к сорока годам в отличие от отца Вадима задумался о том, что неплохо было бы его получить; окончил вечернюю школу и дирижёрско-хоровое отделение культпросветучилища. Он всегда важно ходил, не обращая ни на кого внимания, из-за чего протодиакон Михаил, сменивший престарелого протодиакона Александра Миловидова, прозвал его «Енох». А на вопрос, почему «Енох», отвечал: «Потому что вознёсся». Даже в жару отец Евгений носил костюм и шляпу, непременно в руках его был портфель, в который он по несколько дней не заглядывал, но носил его для солидности. Говорили, что Леонид и Николай Яковлевы как-то из озорства положили ему в портфель завёрнутый в газету кирпич, и он носил его три дня, заметив только на четвёртый, но скорее всего это была шутка, которой однако многие верили. Потом число певчих стали сокращать, оставив примерно по двадцать человек на хор, затем (уже в девяностые) «левый хор» и вовсе распустили. Времена менялись.

Был ещё любительский хор, в котором принимали участие больше тридцати человек. Им в отличие от остальных певчих не платили, отчего они считали других певчих людьми второго сорта, потому что те поют из-за денег, а те считали их людьми второго сорта, потому что они «поют так, что им можно заплатить лишь бы не пели». В числе любительского хора было немало и тех, кто стремился принять максимально активное участие во внутрицерковных интригах. Руководил любительским хором Василий Боровик. Когда архимандрит Амвросий стал епископом, он попросил, чтобы его наградили церковным орденом, чем поставил новоназначенного архиерея в неловкое положение – тот не знал, как это делается. Впрочем, отец Николай Демьянович, который случайно услышал этот разговор, быстро отогнал псаломщика, который очень обиделся. Некоторое время спустя любительский хор возглавила Нина Арбузина – супруга отца Сергия, одного из первых священников, рукоположенных епископом Амвросием.

Нужно сказать, что во всех трёх хорах было немало и по-настоящему верующих, добрых искренних людей. Но таких людей никогда не видно, они не обращают на себя внимание. А два десятка тех, каждый из которых считал, что весь мир должен вертеться вокруг них, существенно осложняли и без того непростую обстановку в соборе. И именно они при всех ротациях никуда не девались. Впрочем, епископ Амвросий с годами научился с самыми разными людьми находить общий язык, сохраняя при этом незримую дистанцию, которую никому не позволял перейти. Поэтому его все уважали.

Времена, когда прихожане могли на него открыто напасть безвозвратно ушли в прошлое. Наступала новая эпоха, которая несла с собой новые трудности.

 

Церковное возрождение 

Разговор за чаем

Епископ Амвросий и отец Николай Винокуров утром пили чай в небольшой столовой в здании Ивановского епархиального управления.

– Вот этот епархиальный дом, в котором я сейчас живу, первое время казался мне очень пустым. Я никак не мог к нему привыкнуть. Первые годы епископства были очень сложными. Требовалось ко всему привыкать. Ну, конечно, Ивановская епархия была мне знакома. Но ведь положение епископа – положение совсем иное, – начал вдруг вспоминать архиерей.

– Да, владыка, многое сразу изменилось, – согласился отец Николай.

– Помню, я первое время хотел вместе с сотрудниками епархиальной канцелярии обедать, как это у владыки Поликарпа было заведено, – продолжал епископ. – А отец Николай Демьянович сказал, что ни к чему это, никогда не было, и сейчас не нужно.

– Он строгий был. Нервничал много, это его и погубило.

– Царство Небесное! – перекрестился отец Николай.

– Да, времена сейчас меняются… Сегодня нас вызывают к председателю облисполкома, а ведь совсем еще недавно любые вопросы властям мы могли задавать только через уполномоченного… Владислав Николаевич, конечно, хороший человек, но разговор-то больно трудный – храмы надо открывать пока есть возможность, а это встречает сопротивление…

– Да и с нашей стороны передавливают некоторые, – покачал головой отец Николай. – С этой голодовкой у Введенского храма…

– Здесь всё неоднозначно: думаю, что если бы они затеяли эту голодовку немного раньше, то их бы просто «закрыли» очень быстро, и никто про них никогда не узнал бы. Может и несколько позже эти времена вернутся в другой форме. А пока власть не очень устойчиво себя чувствует, поэтому считается с теми вещами, с которыми ещё совсем недавно не считалась…

– Ну, владыка, Бог даст, всё устроится. Ведь начали мы уже храмы открывать. Помните самый первый?

– Конечно. Помню, как трудно передавали дивный храм – двадцать два купола – в Фурманове. Он принадлежал молокозаводу и был обречён на гибель. В подвале была устроена сливная яма, летом там полоскали белье, зимой мальчишки катались на коньках, как на катке. Сколько обуви стоптали люди, которые ходили по инстанциям, чтобы добиться возвращения храма!.. – задумчиво сказал архиерей.

– Владыка, но ведь власти тогда сами в открытии этого храма нас поддержали, – сказал отец Николай. – Владислав Николаевич тогда с вами туда ездил. Он сначала не хотел ехать. А первый секретарь Фурмановского горкома партии Надежда Павловна Котова партийный руководитель, как ни странно, сама вышла с инициативой передать это здание церковной общине и помочь в его восстановлении. И он из уважения к ней поехал.

– Это да, – согласился архиерей. – Помню, приехали мы туда, посмотрели, встретились с двадцаткой, Владислав Николаевич мне говорит: «Анатолий Павлович (он наши церковные имена не признаёт), обещаю, что храм передадим, но вот в отношении помощи в восстановлении – это трудно». Члены общины говорят, что сами всё сделают. Передали нам церковь, какое-то время прошло. Приезжаю туда, а ничего не сделано…

– Бог даст, владыка, все устроится! – уверенно сказал отец Николай. – Мне кажется, что очень много храмов ещё будет открыто в Ивановской епархии пока вы её управляющий. А с Введенским храмом… Мне кажется хорошо, что вы все-таки взяли в епархию игумена Амвросия (Юрасова).

– Не просто взял, но и ещё архимандритом сделал, – улыбнулся архиерей. – Только много проблем сейчас его духовные чада создали своей голодовкой. Хотя, конечно, храм большой, в самом центре города. Сейчас в нём архив, но под архив построили новое здание, храм будут освобождать. А председатель горисполкома заявил, что после того, как архив выедет, нужно установить в храме орган и сделать концертный зал. Если бы не эта голодовка – кто знает, может так и сделали бы?

– Они и второй храм, в котором были отделы архива, в связи с этими событиями согласились передать общине верующих, – мягко сказал отец Николай. – Там уже двадцатка зарегистрирована, просят настоятеля назначить.

– Ну, назначить недолго, надо сначала, чтобы передали Ильинский храм, а потом уже и про настоятеля решим. Кого ты думаешь?

– Может отца Виктора Гаврилова? Он рядом живёт там, пять минут от храма пешком.

– Да ну тебя! – раздраженно отмахнулся архиерей. – Отец Виктор хороший, но здесь нужен человек совсем иного склада. И смотреть по принципу кто рядом живет – смешно как-то. Меня вот после семинарии думали вообще в Новосибирскую епархию направить, да и Иваново от моего родного Киселёва не ближний свет.

– А кого бы вы думали тогда владыка?

– Думаю, что отца Никандра.

– Но он молодой ещё…

– Вот и хорошо. Люди постарше уже теряют ко всему интерес, а пока человек молод, у него есть еще какое-то горение внутри, он сможет многое сделать. Но нам пора уже ехать с тобой – опаздывать ни в коем случае нельзя.

 

Встреча в облисполкоме и в архиве

Ивановский облисполком располагался в бывшем купеческом особняке на улице Батурина в самом центре Иванова. Хотя понять, где центр у этого города, образованного путем соединения села Иваново и Вознесенского посада, к которым потом в процессе его расширения присоединяли окрестные деревни, было крайне сложно.

Милиционер на проходной подозрительно посмотрел на двух благообразного вида мужчин в рясах, которые казались ему чем-то чужеродным в этом советском учреждении. Долго рассматривал паспорта, думая про себя: «Ничего себе: у них ещё и паспорта есть!»

В этот момент к ним подошел седой мужчина с недовольным лицом, который сказал милиционеру: «Это к Тихомирову», чем ещё больше его удивил.

– Здравствуйте, Анатолий Павлович, Николай Макарович, – поздоровался он за руку с архиереем и его спутником и вполголоса добавил: – Могли бы и нормально прийти. К Генриху Александровичу и то в костюмах ходили.

Отец Николай смутился, а владыка сделал вид, что не услышал последние слова,   только доброжелательно улыбаясь, ответил: «Добрый день, Анатолий Александрович». А. А. Лысов был новый уполномоченный, недавно сменивший на этом посту Генриха Александровича Михайлова, перебравшегося в Москву на повышение. Сейчас он стал в Совете по делам религий заместителем председателя и заведующим отделом Русской православной церкви. С ним у епископа и отца Николая всегда были очень добрые отношения, которые сохранились и после его отъезда в Москву. С А. А. Лысовым такого взаимодействия не сложилось. Впрочем, времена менялись, региональный уполномоченный – по сути, мелкий советский чиновник на ранг ниже, чем завотделом облисполкома, начинал становиться таковым и в глазах представителей религиозных организаций, которым после празднования тысячелетия Крещения Руси начали открывать все двери в начальственные кабинеты. В отношении одежды – действительно, еще совсем недавно владыка и его секретарь ходили на приёмы в государственные учреждения (что бывало крайне редко, в основном к уполномоченному) в костюмах. Но на Поместном соборе 1988 года многие архиереи, в том числе рукополагавший его митрополит Алексий, сказали епископу Амвросию, что пришло время ходить в государственные кабинеты одетыми по форме, и он этому совету внял.

Они поднялись на второй этаж, прошли в приёмную председателя Ивановского облисполкома – большую комнату, из которой две двери по разным сторонам вели в какие-то помещения. Архиерей уже был здесь однажды – протокольная встреча в связи с Тысячелетием Крещения Руси, а отец Николай с интересом рассматривал обстановку бывшего особняка фабриканта Маракушева, ставшего советским учреждением. В приёмной им не пришлось долго ждать: секретарь доложила по телефону об их прибытии, и тут же сказала, указав на дверь рядом с её рабочим столом: «Проходите».

В кабинете их встретил его хозяин – невысокий мужчина в очках с зачесанными назад волосами и ещё один человек, которого он представил им: «Это секретарь облисполкома Лев Евгеньевич Дубов». Владислав Николаевич в отличие от уполномоченного спокойно отнёсся к тому, что гости в рясах: а в чём ещё попы интересно должны ходить? Он встал из-за стола, чтобы пожать им руки, знаком предложил сесть и начал говорить:

– Процесс открытия храмов сейчас объективно начинается,   но некоторые… – он помолчал подбирая слово и продолжил: – неразумные люди пытаются его искусственно форсировать, чуть ли не силой отбирать у государства храмы. Особенно остро это проявилось с «Красной» церковью в Иваново. Мы ведь не имеем принципиальных возражений против того, что можно храмы верующим возвращать, если в этом есть объективная потребность. Но иногда нужно немного подождать. С той же «Красной» церковью и храмом в Воробьеве — в них много лет находится архив. Новое здание под него выстроили, но требуется его дооборудование, время на переезд. Я лично гарантировал представителям и той и другой общины, что как только в новом здании завершатся отделочные работы, мы переведем архив. Но они ждать не хотят; из-за «Красной» церкви устроили голодовку, причём ведь это не ивановки её устроили, эти женщины приехали с Западной Украины. Нам хотелось бы решить все-таки это мирным путем, там и всего-то нужно подождать ещё полгода, а ажиотаж вокруг этой голодовки получил очень большую огласку. Анатолий Павлович, нужно нам как-то находить компромиссное решение.

– Анатолий Александрович, смотри, что про тебя в «Огоньке» пишут, – улыбаясь, сказал секретарь облисполкома, чтобы дать архиерею собраться с мыслями для сложного ответа.

В. Н. Тихомиров посмотрел на Л. Е. Дубова и понимающе кивнул: как опытный человек он хорошо понимал положение владыки: ему ведь нужно было как-то уговаривать тех людей, чтобы они снизили свою активность. Могли это истолковать так, что он епископ, а поддерживает атеистические власти. А Дубов раскрыл популярный в позднесоветское время цветной журнал большого формата и начал читать: «"Они не ваши слуги, – стеной вставал Лысов на защиту руководителей, – а слуги народа". "А мы кто – не народ?" – спросили верующие, указав на то, что их просьбу поддерживают тысячи жителей города. Лысов отбил не дрогнув: "Вы – люди. А народ – имеется в виду вся область"».

Лицо уполномоченного стало ещё недовольнее, а архиерей, успевший собраться с мыслями, сказал:

– Владислав Николаевич, нам, конечно, хотелось бы найти возможность, чтобы всё это было мирно решено. Что на ваш взгляд мы могли бы сделать?

– Поговорите с вашим попом, как его там, чтобы он этих хохлушек унял. По-хорошему надо было с ними раньше разобраться, но почему-то мы их пожалели, а зря. Теперь уже слишком большой резонанс.

– А что им сказать про храм – когда планируется его передача? – осторожно спросил епископ.

– Думаю, в течение года решим этот вопрос. И другой отдел архива, который в церкви в Воробьёво, также.

– Это очень хорошее решение, – сказал архиерей, помолчав минуту. – Поговорю с отцом Амвросием, а он, надеюсь, сможет на них повлиять, и так ситуация и успокоится.

– Хорошо бы, – усмехнулся председатель.

– Анатолий Павлович, – вступил опять в разговор Л. Е. Дубов, – а вы готовы сейчас со мной доехать до архива? Там эти ваши, ну ладно – не ваши, голодающие тётки запугали работниц, большинству плевать на них, а некоторые трясутся.

 

– А чем они могли их запугать? – удивился архиерей.

– Проклинают их всячески, к ним и другие присоединились, у нас любят зла ближним желать, – ответил Лев Евгеньевич. – Ну, так что: готовы со мной туда съездить?

– Да, – ответил епископ.

В. Н. Тихомиров довольно улыбнулся.

– А мне ехать? – спросил А. А. Лысов.

– Толя, а вот зачем ты там нужен? – спросил его председатель. – Лев Евгеньевич сам разберётся. А то потом ещё одну статью будет мне про тебя в центральной прессе читать.

От облисполкома до занятого архивом храма было недалеко – не больше двух километров. Через пятнадцать минут они уже вошли в здание.

У входа их уже ждали сотрудницы, которых предупредили о том, что к ним приедут необычные гости.

После приветствий директор архива начала рассказывать архиерею: «С 21 марта по 1 апреля четыре женщины – члены религиозной общины объявили голодовку, требуя передачи этого здания верующим. Они сидели и лежали на паперти, отказываясь от еды. Вокруг здания постоянно собирались толпы горожан, проходя через них, архивисты выслушивали немало обвинений, угроз и злых слов: "Грешницы, нехристи, убирайтесь!". Многим было немного страшновато».

Епископ понимающе кивнул, а затем сказал: «Никакого греха на вас, работающих в этом здании, нет, не бойтесь того, что они говорят, их слова не принесут вам ничего плохого». И, не смущаясь присутствием секретаря облисполкома, осенил крестным знамением всех присутствующих. А директору архива сказал: «Спасибо вам, что столько лет охраняете это здание, поддерживаете его состояние».

Когда они спускались к машине, Лев Евгеньевич сказал архиерею: «Вы очень мудро сегодня поступили. На самом деле решение по передаче храма общине верующих уже принципиально принято, но если не проявить терпение, то могут быть очень неприятные последствия».

Отец Николай, присутствовавший при всех этих переговорах, то бледнел, то краснел. Архиерей сказал ему, когда они ехали обратно в епархиальное управление: «Да, отец Николай, не с твоей нервной системой работать секретарём епархии в таких условиях. Тут нужен кто-то, кого ничем не пробить… Но, надеюсь, что мы ещё долго потрудимся вместе».

Епископу Амвросию удалось сгладить острые углы, и уже в 1990 году храм был передан верующим. А председателю облисполкома потом не нужно было никакой агитации: хороший архиерей или плохой, какая у него речь, как он паству за собой ведёт – он своё мнение составил. С тех пор у них начались регулярные встречи, официальные и неофициальные. В 1990 году Владислав Николаевич стал председателем областного совета, в 1994-1996 годах председателем Законодательного собрания Ивановской области, в 1996-2000 годах главой администрации Ивановской области.

Во время одной из первых встреч архиерей рассказал ему о начале своего жизненного пути, они пообедали вместе, и с тех пор у них было очень много продолжительных разговоров о жизни. А спустя годы, архиерей убедил Владислава Николаевича, что нужно креститься. Крестил его в церкви в селе Толпыгино, где начинал своё служение. Сказать, что крестившийся почувствовал, что стал новым человеком после крещения, как об этом пишут в книгах, нельзя. Но он никогда не жалел о том, что крестился, стал по-другому относиться ко всему церковному.

 

Новая реальность

После обрушения Советского Союза в образовавшихся в результате его распада государствах достаточно долгое время было много хаотических процессов. Множество людей, которые считали, что их будущее гарантировано, что у них есть серьёзные сбережения, внезапно стали нищими. Деньги обесценились. На хранившиеся на сберегательных книжках десять-пятнадцать тысяч рублей, на которые ещё вчера можно было купить дом, стало возможно купить только шоколадку... Через ваучеризацию всенародное достояние перевели в частное; причём гражданам, которым изначально говорили, что их доля в общенародном состоянии равняется двум автомобилям «Волга», в большинстве случаев не дали за их ваучеры ничего: они «сгорели» в непонятных инвестиционных фондах. А вот определённая группа лиц, скупившая за бесценок эти ваучеры, которые не были именными, внезапно оказались владельцами фабрик, заводов и целых «бизнес-империй». То, что легко доставалось часто легко и уходило; огромные состояния появлялись и исчезали. Расцветал бандитизм. Социальная составляющая государства в России не отрицалась, но всё больше деградировала. Пенсии задерживались до четырёх месяцев. Место наличных расчётов во многих случаев занимали взаимозачеты и обмены по бартеру; вместо зарплаты также нередко выдавалась та или иная продукция. В Ивановской области закрывались детские сады, начали закрываться и школы. Когда-то бывшие гордостью текстильного края, «Красного Манчестера» фабрики, всё больше приходили в упадок.

Владислав Николаевич Тихомиров вспоминал впоследствии: «Нужно понимать ещё, что за время было в девяностые годы. Так ведь не расскажешь, это нужно пережить. Помню один год, когда не было ни денег, ни зарплат, ни газа, ни мазута, уголь давно закончился. Область была накануне холодной и голодной зимы. Напряжение у народа было огромным. В магазинах пусто, зарплаты не выплачивали по полгода. Что интересно: митингов стало меньше. Их было больше, когда не было проблем с едой, выплатами простым гражданам. Но люди были наэлектризованы. Я шёл на работу – у меня палатки около областной администрации были, люди там ночевали, костры жгли. А зима, холодно. Я к ним подходил пообщаться. И вот в этих критических условиях роль духовного пастыря была велика. Нужно было слышать, как он говорил. Не могу сейчас передать это дословно, но результат был таким, что люди после общения с владыкой уходили не озлобленные. Он способствовал профилактике панических настроений, учил, что нужно верить в лучшее. Но чтобы оно было к нему нужно двигаться не нагнетанием ситуации, а созидательной деятельностью; пусть даже и в таких критических условиях».

И в этих тяжелейших условиях в Ивановской области начали открываться новые храмы. За 1989-1990 годы число храмов епархии выросло с 44 до 60. В 1991 году было зарегистрировано 37 новых приходов; появились три монастыря - впервые в истории Ивановской епархии. Причём Свято-Введенский женский монастырь в г. Иваново был открыт там, где исторически монастыря не было – для того времени это было очень необычным событием. Его настоятелем стал архимандрит Амвросий (Юрасов) – необычный в истории Православия случай, когда духовник женского монастыря около пятнадцати лет был и его настоятелем, но благодаря его руководству монастырь стал одним из крупнейших в России. В древний Николо-Шартомский мужской монастырь села Введенье Шуйского района при отсутствии настоятеля или наместника экономом был назначен молодой иеродиакон Преображенского кафедрального собора Никон (Фомин). За короткий срок он начал возрождение этой обители; в ней появились насельники. Архиерей рукоположил его в сан иеромонаха, назначил наместником этого монастыря, в 28 лет возвёл в сан архимандрита. Монастырь быстро развивался, число его насельников росло, открывались подворья. Настоятельницей Свято-Успенского женского монастыря села Дунилово Шуйского района была назначена игуменья Ольга (Соколова). Ещё недавно она была просто швеей, а тут сумела раскрыть свои административные таланты. Через несколько лет она открыла при монастыре детские приют и гимназию для девочек. Села Введенье и Данилово находятся рядом; в каждом из монастырей несколько храмов. Некоторые из проезжающих мимо них говорят, что ощущение такое же, как когда проезжаешь мимо Суздаля.

В этом же, 1991 году, епископ Амвросий был возведён в сан архиепископа. В 1993 году Ивановскую епархию посетил патриарх Московский и всея Руси Алексий II, избранный Поместным собором 1990 года после кончины патриарха Пимена. Для владыки Амвросия визит патриарха был вдвойне волнителен – впервые он принимал в своей епархии первосвятителя, который тем более когда-то возглавил его архиерейскую хиротонию.

И открытие храмов всё продолжалось. Новые приходы требовали большого количества духовенства. Если, например, в 1984 году епископом Амвросием были рукоположены 4 священника и 3 диакона, то в 1989 году рукоположения были 12 священников и 1 диакон. В 1991 году 13 священников и 8 диаконов, в 1993 году 25 священников и 6 диаконов, в 1996 году 44 священника и 6 диаконов.

В 1993 году свыше 135 храмовых зданий было передано постановлением главы администрации Ивановской области в собственность Ивановской епархии. Ивановская область стала единственным регионом России, где храмы передавались не в пользование, а собственность Церкви.

Существенное значение имел и тот момент, что в 1990 году в России сменилось религиозное законодательство. С разницей в три недели были приняты союзный и российский законы о свободе вероисповеданий. Если союзный закон готовили профессионалы, понимающие специфику деятельности религиозных организаций (среди народных депутатов СССР был и будущий патриарх Алексий II), то российский закон готовили диссиденты и либералы, очарованные западными протестантскими образцами. С учётом того, что союзный закон перестал действовать с распадом Советского Союза, остался российский, не упоминавший централизованных религиозных организаций, открывший двери в Россию представителям самых немыслимых деструктивных религиозных культов, некоторые из которых были признаны экстремистскими и запрещены. По этому закону государство имело взаимодействие не с централизованной религиозной организацией (патриархией, епархией), а местной (приход в лице его учредителей-мирян – по сути, повторение советского законодательства о религии). Этот закон действовал до 1997 года, когда утратил силу в связи с принятием федерального закона «О свободе совести и религиозных организациях». За эти семь лет благодаря несовершенству законодательства произошло и много настроений в Православной церкви, можно особо выделить так называемый суздальский раскол, когда ряд общин с храмами перешли в юрисдикцию Русской зарубежной церкви. Передача в Ивановской области храмов именно епархии (а не приходам) и именно в собственность позволяла таких ситуаций избежать. Это был уникальный для того времени опыт, ставший возможным во многом именно благодаря личности архиепископа Амвросия, тому авторитету, которым он пользовался в регионе.

Положение Церкви стремительно изменялось вместе с переменами, происходившими в государстве и обществе. Священнослужители получили возможность управления делами приходов, «двадцатки» после перемен в законодательстве стали «десятками» и их представители уже не играли определяющей роли в приходской жизни. Трудности, которые испытывали все жители России в эпоху перемен, испытывали на себе и священнослужители, и прихожане.

Архиепископ Амвросий давал шанс проявить себя практически каждому человеку, желавшему стать священнослужителем. Совсем молодые люди и старики, с учёными степенями и малообразованные, с огромным жизненным опытом и без него – самые разные ставленники рукополагались им в священный сан. Не все справлялись, но именно благодаря тем, кто справились, буквально из руин восстанавливались разрушенные монастыри и храмы, строились новые.

Большую роль в восстановлении поруганных святынь, реализации церковных проектов, ставших возможными в новой парадигме государственно-церковных отношений, сыграли благотворители. Большое значение имела также поддержка представителей органов государственной власти и местного самоуправления. Стало возможным открытие православных общеобразовательных школ, начало работы в сфере духовного образования и просвещения.

Священнослужителей становилось все больше, некоторые из них были очень проблемными. Но архиепископ Амвросий оставался все таким же добрым отцом для своей епархии – священнослужителей, монашествующих и прихожан. На светских людей, открывшим для себя Церковь в зрелом возрасте, после периода гонений на религию, общение с ним производило неизгладимое впечатление.

Устанавливались и развивались межконфессиональные контакты, как внутри региона, так и международные. Они способствовали тому, что Ивановскую область характеризовали как регион религиозного мира и согласия. При этом архиерей никогда не делал никаких уступок в сугубо религиозных вопросах; но во всех сферах, имеющих общечеловеческое значение вне зависимости от религии и национальности, развивал взаимодействие с представителями других конфессий.

 

Михаил Иванович

Архиепископ Амвросий с уважением, но осторожно относился к тем, кто хотел выступить в качестве благотворителя церковных начинаний. С одной стороны – он понимал, что без внешней помощи невозможно восстанавливать разрушенные за годы безбожия святыни, стоить новые. С другой – как человек, не понаслышке знавший об изнанке духовного мира, он понимал, что на тех людей, которые делают какие-то добрые дела для Церкви, идет нападение тёмных сил. Ему запомнились два случая. Один раз, на сломе советской и постсоветской эпох, директор крупной фабрики, ставший её хозяином, оплатил паломническую поездку группы священнослужителей за рубеж. Поездка по святым местам прошла хорошо, но глава областной администрации был недоволен, что в условиях экономического кризиса в регионе новые «купцы» позволяют себе барствовать так, как это делалось героями выпускавшихся в СССР книжками о буржуях. Понятия «паломничество» тогда не существовало. Поэтому он велел налоговой инспекции начислить налог священнослужителям за эту поездку как за доход, потому что, на его взгляд, она не имела служебной необходимости. Архиерей тогда смиренно заплатил налог, предложил так поступить и другим священнослужителям, которые ездили вместе с ним, но некоторые из них судились с налоговой, и выиграли суд. А организовавший поездку директор тогда пришел к епископу выпивши, возмущался, говорил, что глава области ходит без охраны, он заплатит деньги бандитам, и те принесут ему его голову на блюде… «Как Иоанна Крестителя, прямо, – строго сказал ему владыка. – А вы помните, что стало с Иродом? А с Иродиадой, как она плясала на реке во время ледохода, пытаясь спасти жизнь, как плясала на пиру, чтобы потребовать смерти Иоанна Предтечи, и как ей оторвало голову льдинами, как её отрубили святому?» Директор притих, видно было, что слова на него подействовали. И епископ уже мягко добавил: «Вы не Ирод, и он не Иоанн Креститель. Отдохните сегодня. Вы сделали доброе дело – организовали поездку по святым местам, поэтому произошло нападение демонических сил. Не нужно ему поддаваться». И благословил успокоившегося мужчину, который с тех пор стал взвешен в словах. Но у архиерея память об этой ситуации осталась навсегда. Другой момент – примерно в это же время – был связан с тем, что ещё один директор оказывал помощь нескольким монастырям епархии, а потом заболел. У епископа Амвросия с ним были добрые отношения, поэтому он, придя посетить его во время болезни, сказал, что это бесовское нападение на него из-за помощи Церкви. А тот сразу спросил: «А почему ты меня сразу не предупредил, что так будет, когда просил помочь?» С тех пор он был осторожен в общении с меценатами. Тем более, что настоятели монастырей и приходов по его благословению решали с ними все вопросы напрямую.

Но было много и тех благотворителей, с которыми у него сложилось доверительное общение. Из них особенно нужно выделить Михаила Ивановича Чепеля, впоследствии – иеромонаха Михаила. Вместе со своим другом Андреем Юрьевичем Быковым они создали сначала итало-российский, а затем и непосредственно в России Фонд Святителя Николая Чудотворца. У них возникла идея, что поскольку именно Иваново многие ассоциируют с началом гибельных революционных событий в России ХХ века, то нужно отсюда начать возрождать духовность примером добрых дел. Они пришли на прием к владыке, изложили ему свою концепцию. Он очень внимательно их слушал, высказывал свои пожелания, предложения. Сразу включился в работу и в определенной степени направил их на ряд проектов, которые начали реализовывать в Фонде.

Михаил Иванович вспоминал впоследствии: «Для меня радостью было с ним общаться. По поводу или без повода стремился попасть к нему, услышать пару слов, просто посмотреть на него. Он меня как-то окрылял. А иногда, после продолжительного уже сотрудничества, были случаи, что я внутренне сопротивлялся какому-то проекту. Иду к владыке. Самое интересное – он никогда ни в чём не убеждал. Но в разговоре просто излагал, как ему это видится; а я чувствовал, что во мне зарождается неописуемое чувство легкости и полета, и не мог не согласиться с мыслями владыки. Это не был гипноз или психотерапия, это был разговор грешника со святым. И у меня действительно появлялись крылья, просто летел, чтобы совершить дело совместно решенное, которое было по благословению владыки».

Архиепископ Амвросий рассказал Михаилу Ивановичу, глубоко вникавшему во все духовные вопросы, о своём опыте духовного общения с архимандритом Леонтием, который к этому времени был уже прославлен в лике Новомучеников и исповедников Российских на Архиерейском соборе 2000 года. Как вспоминал впоследствии М. И. Чепель, «…я много спрашивал у владыки о преподобном Леонтии, он   рассказывал все, что знал, при этом чувствовалась духовная связь между ними, в которую невольно вошел и наш Фонд. Мы много помогали в реставрации храма, восстановлении росписей. Помню, когда вначале входили в эту церковь, в притворе все было просто чёрным. И когда мы обратились к художнику Евгению Корнееву, он предложил очень красивый вариант росписи, который очень нам понравился, и эта роспись была сделана. Тогда я почувствовал глубокую духовную связь, покровительство преподобного Леонтия».

Архиепископ Амвросий духовно поддерживал Фонд и в его культурных проектах – в первую очередь, в помощи хоровой капелле юношей и мальчиков под руководством А.М. Жуковского. Архиерей сам прекрасно пел, любил пение. Это было очень важное направление. Фонд поддерживал коллектив, который находился в очень сложных условиях работы, помог ему попасть на лучшие сцены страны. Концерты капеллы состоялись в Кремлевском Дворце съездов, Храме Христа Спасителя, в Московской консерватории; организовывал гастрольные поездки по России и за границу, совместные выступления с народными артистами России – Тамарой Гвердцители, Ренатом Ибрагимовым, Александром Захаровым, Сергеем Захаровым, Зауром Тутовым.

Михаил Иванович Чепель – выпускник философского факультета Московского государственного университета, обладатель международных ученой степени доктора философских наук и ученого звания профессора философии – часто в разговорах с архиепископом Амвросием касался сложных философских проблем. Ему запомнились их разговоры о времени, о чём он впоследствии вспоминал так: «Мы говорили о разных вещах, в том числе о понятии "время". Понимал, что это для него не пустое слово. У него в кабинете было очень много часов. Он любил часы. Владыка понимал время, как то богатство, которое Господь нам даёт. В наших разговорах с ним тогда мы сформулировали, что время – большое богатство, которое даётся человеку в дни его земной жизни, как инструмент. А от человека зависит, как он им распорядится. Но каждая секунда, посвященная Господу – это возможность очищения, покаяния, помощь в прохождении воздушных мытарств. Очень жалко смотреть на людей, которые бездарно проводят время, фактически его убивают. Мне порой приходилось видеть, как люди умирают. Многие в этот момент просят продлить их жизнь. Это значит – продлить время, потому что по исходе души из тела, она вступает в реальность, где нет времени. И вот это продление жизни имеет смысл, если оно используется для покаяния, для Богообщения: ведь в аду человек теряет возможность общения с Богом, теряет возможность сам изменить свою судьбу. А может сделать в дни своей земной жизни, пока у него есть для этого время, даже если его немного, как у разбойника на кресте. Такие вот мысли рождались в ходе наших бесед с владыкой Амвросием».

Архиерей тоже любил эти разговоры – ему было легко говорить с человеком, который глубоко видит духовную суть происходящих событий. Спустя годы, рукоположенный в сан священника и принявший монашеский постриг, иеромонах Михаил (Чепель) в одном из интервью сам сформулировал то, что не могли понять многие из других благотворителей, с кем общался архиепископ Амвросий: «Наверное, это естественно – дьявол не пропускает просто так добрые дела. Когда удаётся, что-то созидательное выполнить, то или до этого, или после бывают какие-то искушения, то есть испытания. Некоторые подвижники Православия говорили, что если их нет, то это знак, что доброе дело Богом не принято. Но это не повод, чтобы бояться делать добро во славу Господа. На всё воля Божия. За всё надо Бога благодарить».

 

Врачи душ и тел

Архиепископ Амвросий с очень большим уважением относился к врачам. Уже в начале 1990-х начала серьёзно болеть протоиерей Николай Винокуров, не выдержавший психологических перегрузок нового времени, в чём-то не менее сложным, чем во времена гонений на Церковь. Да и у самого архиерея здоровье начинало давать сбои. И он видел, насколько важна своевременно оказанная медицинская помощь, как важны профилактика, предупреждение заболеваний. Впрочем, он и с молодости это знал, когда из-за узкой обуви у него однажды возникли проблемы с ногами, потребовавшие хирургического вмешательства.

В 1990-е годы священнослужителями становились люди самых разных профессий. Среди тех, кого архиепископ Амвросий рукоположил в сан священника были и врачи – протоиерей Александр Соловьёв, игумен Варфоломей (Коновалов), схиигумен Николай (Илларионов), иеромонах Иннокентий (Илюшин). Некоторые из них, приняв священный сан, продолжали и медицинскую практику.

Но особенно архиерей выделял из них игумена Агафангела (Гагуа). Их первая встреча произошла после архиерейского богослужения в Преображенском кафедральном соборе, когда в то время еще не думавший ни о каком монашестве и священстве студент Ивановского медицинского института Александр просто подошёл взять благословение у архиепископа Амвросия. А тот посмотрел на него и сказал: «Молодой человек, вы будете сначала монахом, а потом священником». В   жизни будущего врача был тогда вполне светский период; ему подумалось: «Вот архиерей какую-то странную вещь сказал, наверное, с кем-то меня перепутал...» Но по прошествии определённого времени его пророчество сбылось.

Через некоторое время молодой врач стал духовным чадом владыки Амвросия. Их встречи стали очень частыми. Архиерей во время бесед раскрывал сокровищницу православной веры, своего личного духовного опыта, опыта молитвы, Богообщения, пути в Церкви. Высота его личности впечатляла; чувствовалось, что многие знания в прямом смысле получены им свыше. А потом он стал посылать к работавшему в то время в 4-й городской клинической Александру Кондратьевичу пациентов, которые являлись священнослужителями, монашествующими, просто прихожанами храмов города Иваново. А через общение с ними и, разумеется, с самим владыкой, врач стал всё больше задумываться о своём жизненном пути. Было свыше ста человек, которым он по просьбе владыки Амвросия оказывал медицинскую помощь. Причем не только ивановцам, но и москвичам, владимирцам. И для врача было полезно знакомство и общение с этими людьми, в том числе воспитывавшее терпение, сострадание, дававшее лучшее понимание особенностей церковной жизни.

Через четыре года владыка сказал Александру Кондратьевичу: «Ты молодой человек, полон сил. Сейчас время, когда священников не хватает, а возвращается много храмов, восстанавливаются поруганные святыни. Почему бы тебе не послужить, не оставляя и медицинскую практику? Это было бы полезно». Причём архиепископ Амвросий прямо благословил, чтобы он никогда не бросал медицинскую деятельность. Состоялись монашеский постриг, диаконская, затем священническая хиротония. Отец Агафангел стал совмещать работу сначала в больнице, а потом в Ивановской государственной медицинской академии со службой в Преображенском кафедральном соборе. Он брал у архиерея благословение на каждое серьезное научное изыскание. Особенно на работу над кандидатской, а затем докторской диссертацией. Владыка хотя и был очень далек от практической медицины, но считал всё это очень значимым. Его благословение имело очень большую силу: то, что иеромонах Агафангел предпринимал, заручившись им, всегда воплощалось в жизнь, а то, в чем рассчитывал только на собственные силы нередко не получалось. Когда так получилось много раз, ему стало понятно, что владыка Амвросий через свое благословение передаёт волю Божию. На протяжении 14 лет отец Агафангел возглавлял кафедру древних и новых языков в открытой в Иваново в 2002 году духовной семинарии. Со временем кафедра была признана одной из лучших подобных семинарских кафедр в России.

Архиепископ Амвросий поддержал отца Агафангела и в его идее строительства нового храма в г. Иваново. Сначала хотели строить его у парка Степанова, но там была непростая история, связанная с противостоянием определенных сил. Владыка был непосредственно включен в этот процесс. Участок в том месте не был выделен. Но благодаря тем событиям стало возможным выделение места под строительство храма в самом центре города Иваново, на площади Победы – месте духовно очень непростом, связанном с именем известного террориста Нечаева, и одновременно исключительно духовно важном, как место памяти о военных подвигах ивановцев, которые на протяжении десятилетий были увековечены лишь временным памятником, который в народе прозвали «печкой». Проект, закладка храма, работа с благотворителями, формирование попечительского совета по строительству – всё это стало предметом самого пристального участия архиепископа Амвросия. До ухода на покой он был председателем попечительского совета по строительству данного храма, а уходя на покой, позаботился о том, чтобы его сменил человек, также пользующийся большим заслуженным авторитетом – руководитель Фонда Святителя Николая Чудотворца отец Михаил (Чепель). И храм на площади Победы был построен, сейчас в нём идут богослужения.

А игумен Агафангел (Гагуа) – доктор медицинских наук, профессор, ведущий научный сотрудник отдела по науке и образованию ФГБУ «Научно-клинический центр оториноларингологии ФМБА» г. Москва, которым за период врачебной практики было выполнено свыше трех тысяч оперативных вмешательств, продолжает совмещать служение в Церкви с научной и практической медицинской деятельностью.

 

Почётный профессор

Архиепископ Амвросий не получил какого-то систематического образования кроме средней школы и духовной семинарии. Однако всю жизнь он очень много читал. Когда стал плохо видеть, ему каждый день читала книги монахиня Ксения (Галанцева). Знания, полученные путем постоянного ежедневного самообразования, дополнялись молитвенным и духовным опытом. С годами это наложило свой отпечаток и на его внешнем облике. Некоторые непосредственные прихожане собора, рассматривавшие фотографии архиереев в церковном календаре, говорили, что вот этот архиерей похож на купца, этот на приказчика из лавки, а наш на профессора.

Когда владыке это передавали, он с юмором к этому относился: ну, что спрашивать с некоторых людей в их оценках других? Но его авторитет неуклонно рос, в том числе и в научных кругах. Всё больше представителей вузовской интеллигенции искали с ним встреч, оставаясь под впечатлением его личности.

В Шуйском государственном педагогическом университете в 1998 году была открыта кафедра философии и религиоведения. ШГПУ к этому времени уже не один год сотрудничал с Ивановской епархией. Еще с 1994 года священнослужители епархии читали студентам вуза курс «Философско-богословское содержание основных сюжетов Священного Писания». Широкий резонанс в стенах ШГПУ вызвали и первые философско-богословские чтения, состоявшиеся благодаря участию епархии и показавшие широкие перспективы сотрудничества вуза с Православной Церковью. Кроме того, издательством ШГПУ был выпущен в свет целый ряд книг и сборников, связанных с историей русского православия.

В 1997 году учёный совет Шуйского государственного педагогического университета принял решение о выпуске сборника трудов архиепископа Амвросия и присвоения ему звания почётного профессора ШГПУ. Проректор по научной работе университета, профессор И. Ю. Добродеева, выступая на церемонии вручения архиерею аттестата почётного профессора, в частности сказала: «Доброе, сочувственное слово владыки больной, тоскующей душе – рождает надежду на доброе устроение жизни, дает мужество пережить скорбь и муки, раскрывает их смысл в земной жизни. Разговаривая с человеком, владыка отвечает на незаданные вслух вопросы. Он … слышит из души другого идущий вопрос. Он слышит и страх, и боль, и смятение. Отвечая “Не нужно бояться, нужно просто, верить в Бога, Бог никогда не сделает никому плохо”. Беседы с владыкой – это всегда беседы с высоким, духовным миром, благоустроенность, красота н возвышенность которого очищающе действуют на собеседника. При этом его духовный мир настолько поднят над дурным психизмом обыденности, что высотой своей врачует. Владыка говорит о грехе со скорбью за человека. Для него бесконечно дорога душа, как незримый Божественный светильник в человеке, он верит в душу каждого, какими бы страстями она не была терзаема. Своей верой в человека он помогает ему найти точку опоры в трагедии земного существования. Пример владыки ясно показывает духовную сопряженность веры в Бога с верой в человека».

К концу 1998 года не менее тесное сотрудничество наладилось у епархии с Ивановским государственным университетом. В его стенах   неоднократно проходили занятия с учащимися Ивановских епархиальных пастырско–богословских курсов, различные богословские факультативы.

В 1995 году в Ивановской епархии были открыты пастырско-богословские курсы, на базе которых к 1999 году выросло духовное училище, в 2002 году реорганизованное в духовную семинарию. Как вспоминал впоследствии действительный государственный советник РФ третьего класса, в 2000-2005 годах губернатор Ивановской области Владимир Ильич Тихонов: «К созданию духовной семинарии в Ивановской области приложил свою руку отчасти и я, в ранге губернатора, согласившись по просьбе владыки Амвросия в знак глубокого уважения к нему возглавить попечительский совет сначала духовного училища, а потом, когда мы совместными с епархией усилиями через полтора года после моего прихода на пост председателя попечительского совета добились его реорганизации в духовную семинарию, то и попечительский совет духовной семинарии. Более того: 16 декабря 2004 года я лично по просьбе владыки представлял патриарху Алексию II на утверждение проект развития духовной семинарии».

С начала 1990-х годов стало возможным взаимодействие епархии в воинскими подразделениями, правоохранительными учреждениями региона. Священнослужители и представители епархии, не имеющие священного сана стали проводить встречи с личным составом, участвовать в патриотическом воспитании. Активно работала тюремная миссия. У руководителей силовых структур региона архиепископ Амвросий неизменно пользовался большим авторитетом.

Как вспоминал генерал-майор, заслуженный военный лётчик РФ А. В. Ахлюстин: «Нужно было видеть, как менялись лица военнослужащих, когда они слушали владыку. Нужно ведь понимать, что 1990-е годы – это было очень сложное время. Неизвестность будущего – выгонят тебя завтра или нет, а если и нет, то служба без денег, без топлива, без имущества – и вот, несмотря на такие жёсткие условия, когда владыка говорил, то ожесточенные лица офицеров, прапорщиков, солдат как-то изменялись, я обратил на это внимание. Он обладал особым даром такого изложения своих мыслей, что, как казалось, проникал в подсознание человека, но всегда использовал это только на благо. И вообще представители силовых структур очень хорошо относились к архиепископу Амвросию. У нас тогда был своего рода "клуб" людей в погонах, сейчас между представителями разных структур нет такого тесного общения. А тогда все мы – и представители Министерства обороны, и ФСБ, и МВД, и МЧС были постоянно как бы в едином кулаке. Это было обусловлено особенностью времени, потому что задачи, которые тогда возникали, требовали тесного взаимодействия всех структур. Реагировать приходилось на разные внутренние ситуации – помните ведь это время, проблемы, связанные с Чечней, Дагестаном. И вообще та неразбериха, которая до 2000 года творилась в государстве, она сама по себе подвигала представителей силовых структур к единению. Мы все вместе ездили к архиепископу Амвросию – и генерал-майор ФСБ В.П. Майоров, и генерал-майор милиции Г.М. Панин, и многие другие. Думаю, что некоторые вещи, которые были в области сглажены в то время – это благодаря Владыке. Он очень мудро себя вел, никогда не настаивал, что нужно вот так сделать в вопросах, которые не входили в его компетенцию. Но мягкие рекомендации давал, и поскольку они не были навязчивы, то к ним прислушивались. С ним очень хорошо взаимодействовали губернаторы области – В.Н. Тихомиров, В.И. Тихонов, другие представители руководства региона».

 

…Когда в 1977 году епископ Амвросий был назначен на Ивановскую кафедру, в епархии было только 44 прихода. На момент, когда в 2006 году архиепископ Амвросий ушел на покой, в Иваново-Вознесенской и Кинешемской епархии были Духовная семинария, 12 монастырей, 188 приходов и монастырских подворий, 4 общеобразовательные православные школы, 3 монастырских детских приюта, один православный детский сад.   В епархии проходили своё служение свыше 400 священников и 100 диаконов.

 

На покое 

В беседке

Архиепископ Амвросий сидел за столом в деревянной беседке во дворе своего дома, в который переехал, когда ушёл на покой. До этого в доме жила его сестра Екатерина, перебравшаяся к нему в Иваново после смерти мужа. А сейчас и она перешла границу вечности. Владыка вспоминал, как много уже дорогих его сердцу людей он проводил в путь всей земли. И не только тех, кто был его старше, но и тех, кто был моложе...

В беседку зашла монахиня Анастасия - одна из тех, кто помогал ему по хозяйству. Она в своё время приехала к нему из Екатеринбурга за духовным советом, да так и осталась в Иванове. Вопрос, с которым тогда ещё Зоя, поехала в далёкий незнакомый город к незнакомому ей архиерею, был и правда непростым. В 1998 году врачи поставили ей неутешительный диагноз - рак лёгких четвёртой стадии. Назначили химиотерапию, но после первого же приёма препаратов женщина облысела, и отказалась дальше продолжать такое лечение. Но как быть – тоже не знала. И в это время она встретилась со своей знакомой монахиней Сергией, которая была родом из Екатеринбурга, но переехала в Иваново, помогала в епархиальном управлении по хозяйству. Когда Зоя поделилась с ней своей бедой, та ей сказала: «Я договорюсь с владыкой Амвросием, чтобы он с тобой поговорил. Как скажет – так и поступай, и всё хорошо будет». А на другой день принесла номер телефона, отдала ей и сказала: «Он ждёт твой звонок». Зоя начала набирать номер, а на последней цифре остановилась. И на второй день также, и на третий. Не может набрать и всё... А на четвёртый день монахиня Сергия к ней пришла. Спрашивает: «Звонила?» «Нет». Тогда монахиня сама начала набирать номер. «Да о чём я с ним буду говорить, никогда с такими людьми не разговаривала», – пыталась отнекиваться Зоя. «А тебе и не надо ничего говорить – он сам всё скажет». А архиерей сказал ей только: «Матушка, а вы приезжайте ко мне в Иваново, мы здесь и поговорим». «Странно как он меня назвал: матушка», – удивлённо поделилась Зоя с Сергий. А та ответила: «Ну, владыка знает что говорит. А я вот как раз в Иваново собираюсь, поехали со мной».

При встрече архиерей сказал Зое, что она правильно почувствовала, что ей нужно отказаться от химиотерапии. А вместо этого сказал ей, чтобы она молилась, и он будет за неё молиться. Чтобы причащалась каждую неделю, каждый день натощак принимала просфору, артос, святую воду. Зоя послушалась его, и болезнь отступила. Когда она уезжала из Екатеринбурга, онколог ей сказал: «Ты просто не понимаешь, что делаешь. Тебе без лечения жить осталось два месяца». А она ему: «Как Бог даст». Через год приехала к нему – всё нормально, опухоль не растёт, ещё через год также. А на третий год приехала, а при больнице храм открыли. А в 1999 году архиепископ Амвросий постриг Зою в монашество с именем Анастасия, о чём она втайне уже давно мечтала; почему и удивило её его обращение «матушка» при их первом телефонном разговоре. И так и осталась ему помогать, и когда он был управляющим епархией, и после его ухода на покой.

– Владыка, вот я вам сыр принесла, и лимон к чаю, – поставила тарелки на стол монахиня Анастасия.

На столе стоял большой самовар, рядом с ним заварочный чайник, несколько чашек с блюдцами.

– Спасибо, матушка, – кивнул ей владыка, налил себе в чашку чай и, сделав глоток, сказал улыбнувшись:

– Вот, что-то вспоминается прошлое, те, кто ушли... помните отца Иннокентия?

Архидиакон Иннокентий был старшим братом иеродиакона Николая, который на протяжении многих лет был келейником архиепископа Амвросия, был его ближайшим помощником и после ухода на покой. Ещё ему сейчас помогал архимандрит Никандр – настоятель Ильинского храма города Иваново, в котором владыка и выйдя на покой иногда служил – обычно Великим постом Пассии воскресными вечерами и читал канон преподобного Андрея Критского на первом седмице поста. Служить Литургии у него уже не хватало здоровья. На небольшой мансарде дома владыки был маленький домовый храм, в котором Литургии служили разные священники, но чаще отец Никандр, а архиерей молился во время них. На престоле были запасные дары, которыми он причащался, когда не было Литургии в этом храме.

– Да, владыка, конечно, как его не помнить – очень жаль: такой молодой ушёл, – грустно ответила монахиня.

Архидиакон Иннокентий и правда рано умер: ему всего сорок семь лет было. Сидел на лавке в коридоре епархиального управления, тяжело дышал, а утром его нашли уже остывшим... Он вместе с братом иеродиаконом Николаем занимался хозяйством в епархиальном управлении, так десятки лет было, казалось, что они всегда будут рядом с архиепископом Амвросием, но жизнь отца Иннокентия так внезапно прервалась...

– А помните, матушка, как вы с ним первый раз встретились? – улыбнулся архиерей, отвлекаясь от печальных мыслей.

– Конечно, владыка. Помню, как приехала первый раз в епархию, а проход к вам в покои через канцелярию. Захожу и вижу отца Иннокентия. А мне матушка Иннокентия говорила, что владыка высокий, статный. Смотрю на него и думаю – надо же какой представительный солидный священнослужитель, наверное, это и есть владыка. Бух перед ним на колени. А он засмеялся и сказал, что не только не архиерей, но и не священник, и падать перед ним ниц не стоит...

Архиепископ засмеялся:

– Значит, отец Иннокентий больше был похож на архиерея?

– Нет, владыка, – смутилась монахиня, – просто я к вам в покои, когда первый раз зашла – вижу, сидит седовласый благородный мужчина в подряснике, а на подряснике заплатки, вот и не могла подумать, что вы это вы...

– А помните отца Николая Винокурова? – спросил владыка.

– Он ведь уже редко бывал в епархии, когда я приехала, но помню, конечно.

– Да, он не выдержал нагрузки нового времени, а может и прошлые тяготы сказались. И заболел: у него произошло кровоизлияние в головной мозг. Очень долго пролежал в больнице. Доктора говорили, что нужно три года постоянного покоя, чтобы как-то произошёл процесс восстановления. Тяжело было смотреть на него – в моей памяти быстрого молодого человека, который легко ходил, а теперь передвигался только с палочкой и выглядел совсем немощным. Но отец Николай и на одре болезни оставался истинным пастырем Церкви Христовой и человеком Божиим. Когда он стал поправляться, то сразу начал служить, правда, с помощью. Даже проповедовал с амвона. Народ его всегда очень любил. Да и невозможно было его не любить, потому что он был удивительно добрый и честный, любвеобильный человек. У него было какое-то внутреннее духовное зрение, и он понимал внутренний мир каждого человека. И радовались все, что он в какой-то мере стал поправляться. Но потом случилось просто непоправимое. Пришлось нам потерять дорогого отца Николая.

– Да, владыка, отец Никон рассказывал, что поехал на одно из подворий своего Николо-Шартомского монастыря в честь Сергия Радонежского, в этом же районе жил и отец Николай. И проезжая мимо автобусной остановки, увидел, что там сидел отец Николай. На обратном пути он остановился, они тепло встретились, и батюшка сказал ему: «Нам с тобой обязательно нужно прочитать «Богородица Дево, радуйся». А там даже не было площадки, на которой можно было бы остановить машину, поэтому отец Никон остановился прямо на трассе и включил «аварийку». Они трижды обошли машину с молитвой, после чего отец Николай благословил его на дорогу: «Ну, вот, теперь потихоньку езжай с Богом, и все будет хорошо». А через некоторое время именно на этом месте он погиб. Батюшка стоял около остановки. И в этот момент за кем-то гналась полиция, преследуемая машина стала неуправляемой и на огромной скорости устремилась прямо на отца Николая. Все разбежались, а батюшка остался на своем месте, так как из-за болезни его движения были скованы. Он смотрел в глаза своей смерти, но не смог ей противостоять…

– Там не так уж близко до подворья, – задумчиво сказал владыка. – Да, отец Николай очень любил молиться, и всех старался к молитве приобщать. Отец Никон все торопится по делам, вот он, наверное, и напомнил ему, что за попечениями житейскими не надо забывать о едином на потребу… Впрочем, он и не забывает.

Монахиня промолчала.

– Наверное, уже народ меня ждёт? – спросил архиерей, отвлекаясь от воспоминаний.

– Да, владыка, четверо сегодня, – кивнула монахиня Анастасия.

– Ну, пусть тогда через пять минут первый кто по очереди заходит.

 

Посетители

Беседка, в которой пил чай владыка, находилась между двумя домами: каменным, в котором жили он и отец Николай, и небольшим деревянным, купленным некоторое время назад у наследников умерших соседей, в котором жили помогавшие по хозяйству монахини Сергия и Анастасия. В этом же домике иногда оставалась переночевать монахиня Ксения, которая почти каждый день по несколько часов читала архиерею разные книги. Он и в старости очень живо всем интересовался, у него совершенно не было равнодушия к жизни вокруг, которое часто бывает у старых людей. В доме, где жили монахини, иногда ждали и приёма посетители; в нем владыка и соборовал некоторых своих духовных чад Великим постом – даже удивительно, как в него вмещалось больше тридцати человек, приходивших на эти соборования. Среди соборовавшихся были священники, которые помогали архиерею совершать таинство. В этом же доме архиепископ принимал посетителей, когда было холодно, и в беседке, хотя и застеклённой, находиться было невозможно.

Практически каждый день к нему приходили люди – кто-то на исповедь, кто-то на духовную беседу. Архиерей никому не отказывал, хотя и неважно уже себя чувствовал. Утром он обычно долго молился, потом шёл в ванную комнату. В первые годы пребывания на покое уже после завтрака начинал принимать посетителей; со временем, когда болезни обострились, начинал приём в середине дня. Ему очень много звонили; некоторые звонили, кого он и не знал.

Однажды он снял трубку, не мог понять, кто звонит; спросил: «А вы кто?» «А мы старообрядцы с Рогожского кладбища». «Так, а я к вам какое отношение имею?» «Владыка, вы для нас большой авторитет, поэтому и спрашиваем». Он удивился, но ответил, внимательно выслушав суть вопроса: «Ну, если авторитет, то поступить надо так...»

Иногда люди очень беспокоились во время встреч с ним, а он говорил: «Не переживайте так сильно, у Бога всё равно уже всё решено». И еще говорил: «Бог Своих не оставляет».

Другой звонок был из Австралии. Архиерей удивился: «А вы-то как обо мне узнали?» Но знали и помнили его самые разные люди по всему земному шару – очень редко выезжавший из Иванова, он, своей молитвой и любовью к людям, стал центром притяжение для тысяч самых разных людей. Не все его любили, кто-то распространял о нем и клеветнические слухи, к чему он относился спокойно – такого много было на его веку.

Священники приходили порой жаловаться на нового управляющего епархией – епископа Иосифа, который видел систему епархиального руководства совсем иначе, чем его предшественник, и своё видение достаточно жестко проводил в жизнь. Архиепископ Амвросий сочувствовал своим духовным чадам в их трудностях, но критику в адрес нового управляющего епархией не поддерживал – «мне неправильно было бы как-то комментировать его действия» – говорил он.

Наедине с собой владыка думал, как интересно устроена жизнь. Губернатор Владимир Ильич Тихонов, который везде позиционировал себя в дело и не в дело как коммуниста и атеиста и с которым целая группа лиц активно пыталась сделать их врагами, стал ему другом. А пришедший после него губернатор Михаил Александрович Мень, который позиционировал себя православным, сын известного священника, как ему сказали ездил к патриарху Алексию просить, чтобы в Иваново сменили архиерея. И потом, когда владыку Амвросия отправили на покой, вышел с инициативой, чтобы сделать архиепископа почётным гражданином Ивановской области, обнял и расцеловал его... «С неверующими часто бывает проще, чем с верующими», – улыбнулся этим воспоминаниям про себя архиерей.

Но у него были и другие воспоминания, связанные с его уходом на покой. Когда ему исполнилось 75 лет, то, как положено по уставу Русской православной церкви для архиереев, он написал рапорт патриарху о почислении его на покой. И получилось так, что около двухсот пятидесяти священнослужителей епархии, больше десяти тысяч прихожан; даже руководители других религиозных конфессий: действовавших на территории региона – мусульманской: иудейской и баптистской – все они написали письма патриарху с просьбой благословить архиепископу Амвросию продолжить его служение. И он прослужил почти полтора года после того, как ему исполнилось семьдесят пять. Возможно, прослужил бы и дольше, если бы не желание некоторых лиц видеть на его месте молодого и современного архиерея.

В 2011 году произошло «разукрупнение» Иваново-Вознесенской и Кинешемской епархии. Вместо одной епархии стало три: Иваново-Вознесенская и Вичугская: Шуйская и Тейковская и Кинешемская и Палехская. Все они вошли в состав Ивановской митрополии, главой которой стал возведённый в сан митрополита владыка Иосиф. Шуйским епископом стал архимандрит Никон (Фомин), Кинешемским игумен Иларион (Кайгородцев). Обоих их архиепископ Амвросий рукополагал, постригал в монашество. Иногда архиереи митрополии приезжали к нему все вместе – это были скорее протокольные встречи. А епископ Иларион иногда приезжал и за духовными советами. Он ездил к нему и до своей архиерейской хиротонии, будучи настоятелем монастыря; перед заседанием синода, на котором должен был решаться вопрос о его рукоположении приезжал взять благословение. А став епископом, сказал владыке Амвросию: «Я не знаю, как сложилась бы моя дальнейшая судьба, если бы не вы. Через вашу любовь я пошёл на это служение. И благодаря вам знаю, с кого мне брать пример».

Архиепископ Амвросий, будучи на покое десять лет, принимал людей практически до последних дней своей жизни.

 

«Господь – Пастырь мой»

Архиерей, лежа на кровати в своем доме по памяти читал 22 псалом: «Господь пасет мя, и ничтоже мя лишит. На месте злачне, тамо всели мя, на воде покойне воспита мя. Душу мою обрати, настави мя на стези правды, имене ради Своего. Аще бо и пойду посреде сени смертныя, не убоюся зла, яко Ты со мною еси: жезл Твой и палица Твоя, та мя утешиста». «А в русском переводе не "Господь пасет мя", а "Господь – пастырь мой", – подумал архиепископ Амвросий.

В комнату зашёл отец Никандр. Когда-то владыка сам крестил его в домовом храме епархиального управления, потом рукоположил в сан диакона, через год в священника, совершил монашеский постриг. Совсем молодым назначил его настоятелем только что переданного Церкви Ильинского храма в г. Иваново. А теперь, когда архиерей был на покое, архимандрит Никандр ему помогал.

– Молитесь, владыка, я помешал вам? – спросил священник.

– Я всегда молюсь, – слабо улыбнулся архиепископ.

– Да, я всё удивлялся, как вы выстаивали длинные службы, уже когда заболели, говорили: "Для меня самое главное – это молитва. Когда я прихожу на службу, то забываю про свои болезни".

– Ну, это не моя заслуга. Просто Господь так давал. А сейчас вот они не дают о себе забыть, и сил идти на службу нет…

– Что вы читаете, владыка? – спросил отец Никандр, посмотрев на книгу, лежащую на столе.

– Ксения что-то читает иногда, сейчас уже не каждый день. Сейчас много выходит книг, разных поучений. Но люди отвергают самое главное. Они читают Евангелие, но не вчитываются. А это книга, в которой все написано. Только читайте её внимательно, с рассуждением, и Господь всё откроет… А его и Псалтирь я по памяти читаю…

Недавно архиерею провели интенсивную терапию, которая помогла остановить развивающуюся гангрену, создающую реальную угрозу ампутации ноги. Его лечение организовал отец Агафангел. У владыки было много болезней – и сахарный диабет, и венозная недостаточность, и проблемы со зрением, и спина болела, но он не любил обращаться со своими проблемами к докторам, делая это только в крайнем случае, когда боли становились нестерпимыми. Поскольку с игуменом Агафангелом у него сложились очень доверительные отношения, многие проблемы, связанные со здоровьем он мог доверить именно ему.

– Как вы себя чувствуете, владыка? – спросил отец Никандр.

– Спасибо отцу Агафангелу: по милости Божией, ногу удалось сохранить. Но моё земное время, похоже, уже заканчивается…

 

Архиепископ Амвросий скончался 8 ноября 2016 года.

– Он до последнего дня думал о других. На 8 ноября – день своей кончины – назначил встречу болящей монахине Александре, то есть в прямом смысле до последнего дня своей земной жизни нес то служение, к которому был призван, не думая о том, насколько сам болен. Владыка никогда не жил для себя, не думал о себе, – сквозь слёзы вспоминала монахиня Ксения, стоя у гроба.

Преображенский кафедральный собор, в котором состоялось отпевание владыки, был переполнен народом. Казалось бы, что десять лет архипастырь уже на покое, многие ли его вспомнят – но пришло множество самых разных людей. Отпевали архиепископа Амвросия после Литургии. Проститься с ним приехали и многие архиереи, которых он в своё время рукополагал в священный сан или на чьё духовное становление оказал большое влияние. Кому-то из них пришлось для этого преодолеть расстояние больше, чем в тысячу километров, а кому-то, служившему на дальних рубежах России и в несколько тысяч километров. Службу и отпевание возглавил митрополит Иваново-Вознесенский и Вичугский Иосиф. Пришли губернатор, член Совета Федерации, председатели областной и городской думы, глава города Иваново. Гроб с телом почившего архипастыря был обнесен вокруг Преображенского храма. Затем его перевезли к Петропавловскому храму на кладбище в местечке Балино в черте города Иваново, где состоялось погребение. Место отпевания и погребения были избраны в соответствии с волей владыки Амвросия.

Место погребения архиепископа Амвросия, на котором установлен памятный крест, стало местом, куда часто приезжают не только его духовные чада, но и православные верующие из разных регионов России.

---