Публикуем вторую часть «Соловецких раздумий» поэта Никиты Брагина.
Что может сказать о трагических островах поэт? Вслушаться, вдуматься в их значение в судьбе целой страны, определить координаты той самой критической точки нравственного развития цивилизации, когда нарушается баланс добра и зла, и святые места превращаются в концентрационные лагеря. Верх и низ, ад и рай – какие крайние, немыслимые противоположности, и как часто именно им и назначено сбыться. Промысел Божий, как велик он и непознаваем, и как требует нашего участия, потому что вне его и мы не мы, и мир не мир, и суть не суть
Сергей Арутюнов
21
На склонах Секирной недалеко от вершины — рассеянные в лесу могилы. Захоронения замученных узников штрафного изолятора были обнаружены после восстановления Вознесенского скита. Скромные могилы с крестами и цветами. Мы никогда не узнаем, кто в них похоронен.
22
Сухие песчаные почвы Соловков хранят еще многое, но когда придет час ему, я не знаю. В наше время многие отвернулись от узников той эпохи, тем самым похоронив их вторично. Но то, что было открыто, сохраняется на Соловках — монахами, музейными работниками, экскурсоводами. История остается с нами, и будет существовать и тогда, когда мы сами станем историей.
23
Покидая Секирную, вновь окунаемся в благодать соловецкой природы. Как хорошо выйти на берег моря! Он здесь особенный, непохожий на известные нам берега, окаймленные широкими полосами пляжей. Здесь, на Белом море, береговая линия извилистая и сложная, с множеством мысов и бухт. А пляж узенький, обозначенный валом выброшенных водорослей. Совсем рядом с водой поднимаются сосны. Понятно, приливы невелики, большой волны в этих полузакрытых бухтах не бывает. Но вот эта близость леса и моря, их сродненность приводит меня к образам русских сказок — ведь и там лес стоит прямо на берегу. Да и в русской поэзии это можно найти.
24
Лучше всего для понимания этой особенности соловецкого пейзажа подходит губа Долгая. Она расположена на востоке Большого Соловецкого острова, и на карте напоминает озеро, так как лишь малый и узкий пролив соединяет ее с морем. Множество мелких островков рассеяно по губе, берега извилистые, но невысокие. Видишь полосу валунов, перемежаемых прибрежной растительностью, и сразу — стволы сосен на берегу. А вода тихая, волн почти нет, и в солнечные дни лета даже теплая. И такая прозрачная, что прекрасно видны и пульсирующие колокольчики медуз, и тянущиеся нити и пузыри водорослей, и перламутровые блестки раковин мидий. Чуть плещет вода на песчаном берегу, перемывая раковины и щепки, песок и водоросли. И стоит покой.
25
Лес, окружающий губу Долгую, полон тишиной и пронизан солнцем. Множество черничных ягод прячутся среди кустиков, а иные, напротив, показывают себя, красуются на ярком свете. Чем дальше от тропки, тем их больше, так что боишься раздавить и выбираешь место между черничными кустиками. А на моховых кочках можно встретить и водянику или шикшу с её черными крупными ягодами, почти безвкусными, лишь слабо сладковатыми. Высматриваю грибы, их немного, но подосиновики, как обычно, очень красивы. Вся эта красота настраивает на мирный, благостный, пасторальный лад. Но он не дает спасения от памяти, от горького знания о цинге, пеллагре и дистрофии.
26
Но жизнь здесь повсюду. Низменные берега морских губ, усеянные валунами, усижены птицами. Чайки кричат, покачиваясь на ветру в полете, голоса их разносятся далеко-далеко. В бухточках можно увидеть утиные выводки: под маминым надзором утята ныряют и кормятся. Чувствуется запах водорослей, тихо плещет волна. А там, в море, косяки рыб: треска и знаменитая беломорская сельдь, которая некогда поставлялась монастырем в столицы. А в лесу, рядом с берегом, огромные бурые конусы муравейников.
27
Есть на Соловках место особенное, о нем я уже упоминал, это Макарьевская пустынь. Она недалеко от монастыря, можно без труда дойти пешком, надо лишь свернуть с дороги на Секирную вправо, по указателю. Недолгий путь в сосновом лесу приводит к воротам ботанического сада, уникального для приполярных широт. Войдя туда, попадаешь в особенный мир, где огромные лиственницы соседствуют с цветочными клумбами, где среди неожиданных для Соловков деревьев и кустов различаешь часовни, хозяйственные постройки, а наверху, на небольшом холме — дом архимандрита.
28
Это небольшое двухэтажное деревянное здание, как-то очень располагающее — думается, что там уютно, что там хорошо пить чай из самовара, лакомиться вареньем, или просто черникой с молоком. А то и отведать ушицы из беломорской рыбки. И погрузиться в размышления о природе, о красоте бытия, о Боге. И будет тихо вечереть, и почти не потемнеет, будет белая ночь и ясное северное небо.
29
Эти прекрасные мечты усиливаются, когда прогуливаешься среди ботанического сада, с удивлением узнавая знакомые растения: актинидию коломикту и белокопытник с Сахалина, камчатский шеломайник. А кроме них видишь и настоящую экзотику из Японии, Канады… И множество цветов, вплоть до венерина башмачка. А сахалинская актинидия уже и плоды принесла. Наблюдая это, вспоминаешь, что монахи соловецкие даже дыни ухитрялись выращивать здесь, на Крайнем Севере. Оттого Соловки представляются настоящим оазисом, а Макарьевская пустынь выглядит как маленькое рукотворное подобие рая.
30
И у всего этого есть своя история. Еще в 1822 году архимандрит Макарий выбрал это место, прикрытое с севера лесистым холмом и самой природой предназначенное для уединения. Там свой микроклимат, температура может быть на несколько градусов выше, чем в окружающей местности. Уже при архимандрите Макарии там стали выращивать садовые ягодные кусты. Во второй половине XIX века при архимандрите Порфирии выстроили из лиственницы двухэтажный дом, дачу архимандрита, что стоит до сих пор. Тогда же начали сажать деревья, в том числе специально завезенные на Соловки.
31
Много приходилось мне слышать и читать о необыкновенных достижениях соловецких монахов-садовников, в особенности о дынях, вызревавших в Приполярье, но я лишь там, на Соловках, узнал подробности этих удивительных дел. Да, именно в Макарьевской пустыни выращивали теплолюбивые плоды, и не только благодаря тому, что пустынь была укрыта от холодного ветра. В те времена там был воскобелильный завод (где обрабатывали воск), и тепло, остававшееся после растапливания воска, подавалось в парники по трубам. А в парниках этих выращивались дыни, арбузы и даже персики. Кроме этого, обогревалась оранжерея, где выращивались цветы.
32
Удивительно и то, что после закрытия монастыря ботанический сад не исчез, но, напротив, даже расширился. Теперь он имел статус дендрологического питомника, которым заведовал заключенный — Владимир Николаевич Дегтярев, ботаник и агроном по профессии. Странная причуда лагерного руководства, акклиматизация растений в приполярной области, привела к созданию настоящего дендрария, от которого и до наших дней сохранились аллея лиственниц, посадки сибирских пихт, бальзамического тополя, желтой акации и многих других растений, ранее никогда не встречавшихся на Соловках.
33
Судьба Дегтярева сложилась трагически. После второго срока заключения он освободился и покинул Соловки. Дмитрий Сергеевич Лихачев вспоминал, что виделся с Дегтяревым в Ленинграде в 30-е годы. Это была очень короткая встреча, Дегтярев увидел Лихачева из трамвая, выскочил и рассказал, что освободился и едет в Среднюю Азию работать по специальности. Но в 1938 году он был арестован и вскоре расстрелян.
34
После закрытия лагеря дендрарий сохранился лишь частично, но в наше время вернулся к полноценной жизни. Теперь это снова настоящий ботанический сад, и не простой, а райский, как и было задумано в XIX веке его основателями-монахами. Приходит мысль — это место покоя и размышления, место для занятий умозрительной поэзией и философией природы в самом широком смысле. Хочется гулять среди деревьев и цветочных клумб, проходить от одной часовни к другой, от одной скамьи к другой, совершая долгий замкнутый путь с точкой возврата — домом архимандрита на вершине холма.
35
Вот теперь и вспоминаются ежедневные прогулки Иммануила Канта по Кёнигсбергу, всегда по одному и тому же замкнутому маршруту, ограниченному в пространстве и времени. И тут совсем иным смыслом вспыхивают слова Воланда о том, что Канту самое место на Соловках. Неожиданно для себя представляю великого философа, выходящего летним вечером из архиерейского дома и прогуливающегося среди аллей и клумб.
36
Он, как обычно, размышляет о чем-то неведомом и прекрасном, мысли отражаются в легкой, почти незаметной смене настроения, видимой по выражению лица, по взгляду. Вот он остановился возле цветущего венерина башмачка, наклонился, чтобы лучше разглядеть. Распрямился, пошел дальше, к пестрым (половина листа розовая, половина зеленая) кустам актинидии, оттуда к лиственничной аллее. Он идет дальше, и его фигура в темном сюртуке становится все меньше и скрывается в зелени деревьев и кустов.
37
Наверное, Кант раздумывает о гармонии живой природы, о божественном согласии живого и неживого, камня и лишайника, песка и соснового саженца. А может быть, его увлекает непостижимая сложность мироустройства, которое, сколько ни познавай, остается тайной. И могущество человеческого разума оказывается ограниченным и неограниченным одновременно — путь науки непрерывен и не знает конца, возможности её не имеют предела, но при этом ни одно явление природы не может быть познано до конца, до последней черты…
38
Тем временем вечереет, и над Соловками раскидывает свой шатер звездная ночь. Сейчас лето, но уже скоро наступит сентябрь, когда появятся призрачные огни северного сияния. Гармония Вселенной выражается и через эту красоту. Над Макарьевской пустынью стоит великолепие ясной северной ночи, а вокруг пустыни темнеет океан человеческих страстей, преступлений, страданий. Малым островком среди Большого Соловецкого острова возвышается пустынь, а сам Большой Соловецкий лишь незаметная точка на карте огромной страны.
39
Душа философа хранит вложенный Творцом нравственный закон и живет им, сопрягая его со вселенской гармонией. Но можно ли представить Канта на Соловках в одиночестве? Конечно, можно, ведь для часов размышления одиночество даже необходимо. Но оно не может быть всечасным, постоянным изо дня в день. Поэтому у философа будут, обязательно будут собеседники: Павел Флоренский, Олег Волков, Дмитрий Лихачев и еще многие и многие.
40
Покинем же Иммануила Канта в добрый час встречи с близкими по духу людьми, не станем мешать их вечерним беседам под звездным небом. Нам самим пора подводить итоги и возвращаться в свой мир. Мы уносим с собой множество чувств и впечатлений: от восторга до неизбывной боли, от светлого счастья до осознания собственного несовершенства и греховности, но кроме всего этого еще и понимание, и принятие той вселенской гармонии, того единства человеческой воли и света природы, которое пронизывает каждый уголок Соловков.
41
Соловецкий монастырь провожает нас колокольным звоном, и пусть эти колокола не те, что пели в оные годы, это не умаляет испытываемого чувства, в котором больше всего благодарности за то, что это прекрасное есть, и что оно открыто для всех. В этом видится высшая справедливость, так сильно взыскуемая именно сейчас, когда повсеместно темнеет от наползающих туч. Но Соловки, трагические Соловки остались светлыми, и, верю, пребудут светлыми всегда. Как это получается? Видимо, это одно из истинных чудес Божиих, которые нам, грешным, представляются чем-то само собой разумеющимся. Но нет, не может это быть так просто. Одухотворенность Соловков не случайна, не обыденна, не спонтанна. Она есть следствие как человеческого подвига, так и высшего промысла, она закономерна. В конечном счете она есть зримое выражение союза между звездным небом над обителью и нравственным законом в душах праведных.
2024
