Международный детско-юношеский литературный конкурс имени Ивана Шмелева «Лето Господне» проводится Издательским советом Русской Православной Церкви. К участию в нем приглашаются учащиеся 6–12 классов общеобразовательных и православных школ, гимназий и колледжей России, стран СНГ и зарубежья. Сегодня мы публикуем работу Николая Гринченко - финалиста IX сезона Конкурса среди учеников 8-9 классов
НИКОЛАЙ ГРИНЧЕНКО
Воскресная школа имени Святых Царственных Страстотерпцев
при храме Святой Троицы г. Ессентуки
(Ставропольский край, пос. Ясная Поляна)
Педагог: Елена Александровна Гринченко
Зайка
Заочный этап
Свалявшаяся грязная шёрстка, опалённая огнём, обмякшие длинные ушки, потускневшие бусинки – глаза.
Трофимыч тяжело вздохнул.
- Да, брат, ну и потрепало же нас с тобой.
На ладони уже немолодого солдата лежала замусоленная детская игрушка. Зайчишка – это всё, что осталось у Трофимыча от недавней, но уже такой далёкой мирной жизни. Перед его глазами медленно проплывали щемящие сердце моменты: комната, залитая солнцем, пышная герань на окне, размеренно тикающие настенные ходики, жена, хлопочущая на кухне, смеющаяся дочка.
Трофимыч тяжело вздохнул.
Поёживаясь от ночного прохладного воздуха и поудобнее устраиваясь в окопе, он вдруг вспомнил свою последнюю встречу с семьёй перед отправкой на фронт. Ему удалось забежать домой всего лишь на несколько минут – попрощаться. Увидев его, жена поняла всё без слов. Она бросилась к мужу, уткнулась в его плечо и, хватая ртом воздух, беззвучно заголосила. Он подхватил на руки дочку и крепко прижал её к себе.
- Ухожу я! Теперь уж не знаю, когда и свидимся! Берегите себя, родные, – шептал Трофимыч, торопливо целуя жену и дочь. Сердце бешено колотилось в его груди. Сглотнув подступивший к горлу ком, Трофимыч ещё крепче обнял своих. Неожиданно дочь отстранилась от него и соскочила на пол. Трофимыч растерялся, но только лишь на долю секунды. В следующее мгновение он увидел, как дочка быстро побежала к своему детскому уголку и уже через пару минут возвратилась к нему, что-то крепко прижимая к груди. Обхватив ноги отца и дрожа от волнения, она протянула Трофимычу маленького зайчишку.
- Папа, возьми Зайку с собой. Теперь он твой! - торопливо сказала девочка.
За окном послышался долгий сигнал грузовика. Трофимыча торопили. Дочь вздрогнула. Засуетилась жена. А Трофимыч, резко выпрямляясь и пряча на ходу игрушку в карман, заспешил к выходу. На пороге он оглянулся и, махнув на прощание рукой жене и дочери, решительно захлопнул за собой входную дверь.
Трофимыч аккуратно стряхнул крошки махорки с шерстки зайчишки и бережно спрятал его во внутренний карман телогрейки. Тяжёлые мысли и воспоминания медленно погружали солдата в тревожный сон.
В роте Трофимыча уважали. Он был скуп на слова, но на него во всем можно было положиться. Все в роте знали о зайчишке, также как и о письме, которое Трофимыч получил неделю назад от соседки из деревни. В весточке с родной стороны было всего нескольких скупых предложений: «Жена и дочь погибли во время бомбёжки. От дома ничего не осталось». Всё что угодно мог представить себе Трофимыч, ко всему был готов. Но только не к этому. Такое он не мог принять, с этим он не мог смириться. Трофимыч замкнулся в себе. В редкие минуты затишья между боями он садился поодаль от товарищей, сжимал в ладони зайчишку и долго смотрел вдаль затуманенным взглядом. В такие минуты Трофимыча не трогали. Здесь уважали чужое горе. Все понимали, что должно пройти время, которое приглушит боль и поможет Трофимычу прийти в себя.
Резкая пулемётная очередь разорвала предрассветную тишину. Начался бой. Вставали и шли в атаку доблестные защитники своей Родины: деды, отцы, сыновья, мужья и братья. Все горели одним желанием – отомстить фашистам за гибель близких людей и гнать, гнать врага с родной земли. Шёл в атаку и зайчишка. Взрывались снаряды, поднимая в воздух пласты непаханой земли. Свистели пули, безжалостно обрывая жизни. Последнее, что запомнил Трофимыч, это навалившееся на него низко провисшее, дождливое небо с быстро бегущими тяжёлыми облаками.
С больничной койки у окна раздался глухой стон. Медсестра, сидевшая за столом и писавшая что - то в журнал, сразу же отложила ручку в сторону и поспешила к раненому бойцу.
- Вот и хорошо, слава Богу. Очнулся миленький.
Женщина не скрывала своей радости. По её лицу скользила еле заметная улыбка. Этот боец потерял много крови, перенёс сложную операцию, и шансов на жизнь у него было мало. Но с завидным упорством он цеплялся за жизнь. Медленно приходя в себя, Трофимыч с трудом открыл глаза.
- Пить, – чуть слышно прошептал он.
Медсестра вытерла пот с лица Трофимыча и поднесла к его губам кружку с водой. Сделав пару глотков, Трофимыч часто задышал и начал судорожно перебирать рукой по одеялу. Несколько минут медсестра пыталась понять, чего хочет раненый, и, вдруг догадавшись, пошла к своему столу. Достав что-то из ящика стола, она вернулась к Трофимычу.
- Вы наверное это ищете? – спросила медсестра, положив на кровать детскую игрушку. Сжав в руке зайчишку, Трофимыч слабо кивнул в ответ.
- Медсестра, которая доставила вас в госпиталь, взяла с меня слово, что я отдам вам эту игрушку. Видно, дорога она вам очень. Отдыхайте, теперь всё будет хорошо.
Последние слова медсестры звучали глухо и уже не доносились до Трофимыча. Он медленно проваливался в тяжёлый сон.
Трофимыч шёл на поправку удивительно быстро. Им двигало непреодолимое желание как можно быстрее стать в строй и вернуться на фронт. Однако, дни в госпитале, похожие друг на друга, тянулись медленно. Когда Трофимыч полностью пришёл в себя, то обратил внимание на ширму, стоящую в конце палаты. От своего соседа он узнал, что за перегородкой лежит ребёнок – девочка лет шести. Звали девочку Нина, но все в палате ласково её называли – Ниночка. Отец девочки в первые дни войны погиб на фронте. Мать, направляясь с Ниночкой в эвакуацию на поезде, погибла при бомбёжке, закрыв своим телом дочку. Девочку слегка зацепило осколком, и её, раненую и измученную, сняли с поезда. Так Ниночка попала в госпиталь. Её рана быстро заживала, но девочка никак не шла на поправку. С каждым днём общее состояние Ниночки ухудшалось. Все, как только могли, пытались поддержать девочку. Один угостит трофейным шоколадом, другой подбодрит ласковым словом, а пожилой боец Иваныч даже выточил ей из деревяшки детскую свистульку. Но Ниночка была безучастна, она таяла на глазах.
Для Трофимыча приближался долгожданный день выписки. После очередного осмотра врач подмигнул Трофимычу и спросил:
- Ну что, повоюем ещё?
Трофимыч одобрительно улыбнулся в ответ. Осмотрев всех бойцов, врач зашёл за ширму. Выйдя от Ниночки, он подозвал к себе медсестру и стал ей шёпотом быстро что-то говорить. Трофимыч расслышал лишь одну фразу:
- Это не дело, так девочка долго не протянет.
Мысль о Ниночке не отпускала Трофимыча. Она омрачала радость его выписки. Лёжа в кровати и ворочаясь с боку на бок, он думал только об одном, что сделать для того, чтобы спасти девочку!
Встав рано утром, Трофимыч заправил кровать и собрал все свои нехитрые пожитки. В палате было тихо, все мирно спали. Направляясь к выходу и проходя мимо ширмы, Трофимыч вдруг замедлил шаг. Немного поразмыслив, он шагнул за перегородку.
- Ниночка, ты меня слышишь? – позвал Трофимыч.
Ресницы девочки вздрогнули. Ободренный этим знаком, Трофимыч подошёл ближе и опустился перед кроватью Ниночки на колени.
- Посмотри, что у меня есть, – сказал Трофимыч, беря худенькую ручку девочки в свои большие руки. На ладонь Ниночки опустилось что-то мягкое. Девочка медленно приоткрыла глаза.
- Зай-ка, – тихо, по слогам прошептала Ниночка.
От этого, уже заглушённого войной и болью родного слова, по сердцу Трофимыча прокатилась горячая волна. Собравшись с силами и еле справляясь с волнением, Трофимыч горячо зашептал Ниночке на ухо:
- Ниночка, меня выписывают, ухожу на фронт я, а оставить Зайку мне не с кем. Одной тебе могу его доверить. Возьми Зайку, Ниночка, теперь он твой! Заботься о нём, береги его, Ниночка. А самое главное – люби Зайку! Ведь где любовь, там нет смерти и нет боли, там нет одиночества. Ты нужна Зайке. Только жить ты должна, Ниночка! Понимаешь, жить! Нет у нас с тобой другого пути!
Ниночка, крепко прижимая Зайку к груди, смотрела на Трофимыча широко раскрытыми глазами. Ласково погладив девочку по голове, Трофимыч, не оглядываясь, направился к выходу. По щеке Ниночки катилась слеза.
Лихие военные годы остались позади. Вернулись домой герои – славные защитники Родины. Потихоньку все приходили в себя и налаживали мирную жизнь. Вернулся домой и Трофимыч. Поселился он в деревне, но вот завести новую семью так и не смог.
Однажды после тяжёлого трудового дня Трофимыч возвращался с поля домой. Ему захотелось пойти в деревню одному, по дальней дороге. Густо колосилась пшеница. Летний ветерок обдавал приятной прохладой. На душе у Трофимыча было легко и спокойно. Уже подходя к своему дому, он заметил на скамейке женский силуэт. В сумерках Трофимыч не мог понять, кто в такой поздний час мог ждать его. Подойдя ближе, он услышал, как приятный девичий голос окликнул его по имени и отчеству. Присев рядом с девушкой на скамейку, Трофимыч пытался вспомнить, где он мог её видеть. Неожиданно девушка взяла в свою руку натруженную руку Трофимыча. На ладонь Трофимыча опустилось что-то мягкое.
- Ниночка, – еле слышно прошептал Трофимыч. Девушка придвинулась ближе к Трофимычу и положила голову ему на плечо. По щеке Трофимыча катилась скупая мужская слеза.
